Цезарь и Христос - Уильям Джеймс Дюрант

Завтра пусть полюбит каждый, кто любви не ведал пыл,

Кто изведал жар любовный, завтра пусть полюбит вновь.

Ведь сама богиня перлом весну красит яркую,

Ведь сама дыханьем ветра нежным грудь высокую

К ложу теплому толкает…

Нимф сама богиня к роще посылает миртовой…

Вновь весна, весна певуча; самый мир весной рожден.

Дух весной к любви стремится, птицы любятся весной,

Роща листья распускает, в брак вступивши с ливнями,

И на свежие цветочки тень наводит зеленью.

Завтра пусть полюбит каждый, кто любви не ведал пыл,

Кто изведал жар любовный, завтра пусть полюбит вновь.

(Перевод А.В. Артюшкова)

Так текут прозрачные стихи, обнаруживая произведения любви в оплодотворяющем дожде, в цветах, в песнях на веселых праздниках, в неуклюжих пробах объятой страстью молодежи, в робких свиданьях посреди леса, и в начале каждого станса вновь звучит бодрый призыв: Cras amet qui numquam amavit, quique amavit eras amet. Здесь, в последней великой лирической поэме языческой души мы слышим трохеическую каденцию средневековых гимнов и мелодическое предвестие поэзии трубадуров.

V. ВОСТОЧНАЯ МОНАРХИЯ

После смерти Клавдия II (270 г.) от чумы, которая косила ряды как готов, так и римлян, армия избрала его преемником сына иллирийского крестьянина. Домиций Аврелиан был обязан своим восхождением из самых низов крепости тела и силе воли; его прозывали Manus ad ferrum — «Рука на мече». Его избрание было признаком того, что у армии вновь проснулся здравый смысл, ибо этот человек требовал столь же неукоснительной дисциплины от других, как и от себя самого.

Под его руководством враги Рима были отброшены на всех направлениях, за исключением Дуная. Здесь Аврелиан уступил Дакию готам, надеясь, что они станут барьером между Империей и ордами, идущими вслед за ними. Возможно, вдохновленные этой уступкой, алеманны и вандалы вторглись в Италию, но в трех битвах Аврелиан их разгромил и рассеял. Замыслив проведение военных кампаний на отдаленных рубежах и опасаясь нападения на Рим во время его отсутствия, он убедил сенат профинансировать, а ремесленников возвести новые стены вокруг столицы. По всей Империи города обносили новыми стенами, что было знаком ослабления императорской власти и конца Римского мира.

Предпочитая обороне нападение, Аврелиан решил восстановить Империю, атаковав на Востоке Зенобию, а затем Тетрика, вслед за Постумом узурпировавшего власть над Галлией. В то время как его полководец Проб отбивал Египет у сына Зенобии, Аврелиан перешел через Балканы, переправился через Геллеспонт, разбил армию царицы при Эмесе и осадил ее столицу, она попыталась бежать и заручиться помощью Персии, но была схвачена; город сдался и был помилован, но Лонгин был казнен (272 г.). Когда император находился вместе со своей армией на возвратном пути к Гелеспонту, Пальмира восстала и уничтожила размещенный в ней гарнизон. Он повернул свои легионы обратно со стремительностью Цезаря, вновь осадил и вскоре захватил город. Теперь он позволил солдатам предать его разграблению, срыл до основания городские стены, изменил традиционные маршруты, которыми пользовались прежде пальмирские торговцы, и обрек его на прозябание в роли деревушки в пустыне, каким он был прежде и является сейчас. Зенобия, став украшением триумфа Аврелиана, была провезена по улицам Рима в золотых оковах и получила разрешение провести оставшиеся ей годы, пользуясь относительной свободой, в Тибуре.

В 274 г. Аврелиан победил Тетрика при Шалоне и вернул Империи Галлию, Испанию и Британию. На радостях вернувший свое господство Рим нарек победителя «восстановителем мира», restitutor orbis. Обратившись к мирным заботам, он восстановил некоторый экономический порядок, проведя реформу римского монетного дела, и реорганизовал правительство, применяя по отношению к нему ту же строгую дисциплину, которая возродила его армию. Приписывая нравственный и политический хаос Империи в известной степени отсутствию религиозного единства и находясь под впечатлением от лого, какой объем политических функций выполняет религия на Востоке, он попытался объединить древние верования с новыми, введя монотеистическое почитание бога-солнца и императора как его наместника на земле. Он уведомил скептически настроенную армию и сенат о том, что императором его сделали не их воля или утверждение, но бог. Он построил в Риме ослепительный храм Солнца, в котором сольются, надеялся Аврелиан, Эмесский Баал и божество митраизма. Монархия и монотеизм шли вперед рука об руку, пытаясь заручиться поддержкой друг друга; религиозная политика Аврелиана наводила на мысль о сокращении мощи государства и усилении религии; цари становились отныне царями милостью божьей. Такое представление о власти было по происхождению восточным, издавна принятым в Египте, Персии и Сирии; опираясь на него, Аврелиан углубил процесс ориентализации монархии, начатый при Элагабале и нашедший завершение в лице Диоклетиана и Константина.

В 275 г. Аврелиан вел свою армию через Фракию, чтобы уладить спор с Персией. Группа офицеров, ошибочно полагавших, что император намеревается их казнить, убила его. Пораженная собственным преступлением армия просила сенат назначить преемника. Никто не домогался этого достоинства, с таким постоянством являвшегося герольдом смерти. Наконец семидесятипятилетний Тацит согласился послужить государству. Он притязал на то, что является потомком историка, и был воплощением всех тех добродетелей, которые проповедовал тот лаконичный гТессимист. Но он умер от переутомления через шесть месяцев после прихода к власти. Солдаты, сожалея о своем раскаянии, вернули себе былую прерогативу силы и салютовали Пробу как императору (276 г.).

Выбор был превосходен, а имя вполне заслужено, ибо Проб выделялся на общем фоне отвагой и порядочностью. Он изгнал германцев из Галлии, очистил Илирик от вандалов, построил стену между Рейном и Дунаем, единственным словом устрашил персов и установил мир на всем пространстве своей державы. Вскоре, обещал он народу, не будет более ни оружия, ни армий, ни войн, и царство закона установится на земле. В качестве прелюдии к этой утопии он заставлял войска расчищать пустоши, осушать болота, разбивать виноградники и исполнять другие общественные работы. Армия осталась недовольна его возвышенным образом мыслей, убила его (282 г.), оплакала и установила памятник в его честь.

Она приветствовала как императора некоего Диокла, сына вольноотпущенника из Далмации. Диоклетиан, как он именовал себя с этого времени, возвысился благодаря блестящим талантам и гибкости убеждений до постов консула, проконсула и командующего дворцовой гвардией. Это был гениальный человек, менее искушенный в войне, чем в государственном искусстве. Он взошел на трон после периода безвластия, еще более мрачного, чем тот, что был пережит Римом в эпоху между Гракхами и Антонием; как и Август, он добился примирения всех партий, защитил все рубежи, повысил роль правительства