Цезарь и Христос - Уильям Джеймс Дюрант

в Галлии царили хаос и уныние, разграблению подверглось шестьдесят ее городов; большинство городов и населенных пунктов, уменьшившись в размерах, окружили себя новыми стенами и покинули широкие прямые улицы, построенные римскими инженерами, ради легко защитимых извилистых улочек ранней античности и средневековья. В Британии города также стали меньше, виллы — крупнее{1856}; классовая борьба и высокие налоги привели богачей к банкротству или вынудили их поселиться в деревенском уединении. Империя начинала с урбанизации и насаждения культуры; ее конец был ознаменован возвращением в сельскую местность и варваризацией.

IV. СУМЕРКИ ЯЗЫЧЕСТВА

Культурная диаграмма третьего века в целом схожа с кривой, изображающей кризис богатства и власти. И тем не менее в эти трагические годы происходит подъем алгебры, действуют крупнейшие светила римской юриспруденции, создаются выдающиеся образцы античной литературной критики, возводятся некоторые величественнейшие архитектурные сооружения Рима, пишутся древнейшие романы, выступают величайшие мистические философы.

«Греческая Антология» подводит итог жизни Диофанта Александрийского (250 г.) с алгебраическим юмором: его детство продолжалось шестую часть его жизни, борода выросла у него еще через одну двенадцатую, по прошествии еще одной седьмой он женился, сын родился у него пять лет спустя и дожил до половины отпущенного отцу срока, а отец умер через четыре года после смерти сына — выходит, в возрасте восьмидесяти четырех лет{1857}. Важнейшее из его сохранившихся произведений — «Арифметика», трактат, посвященный алгебре. Здесь продемонстрировано решение определенных уравнений первой степени, определенных квадратных уравнений и неопределенных уравнений вплоть до шестой степени. Для неизвестного числа, обозначаемого нами символом х и называемого им arithmos (число), он использовал греческую сигму, а остальные степени обозначал буквами греческого алфавита. До него алгебра обходилась без использования символов: Платон рекомендовал для воспитания и развлечения молодого ума ставить перед ним такие задачи, как распределение яблок в указанных пропорциях среди нескольких человек{1858}; Архимед предлагал похожие головоломки в третьем веке до н. э., а египтяне, как и греки, решали геометрические задачи алгебраическими методами, не прибегая к алгебраической символике. Вероятно, Диофант систематизировал методы, уже хорошо известные его современникам{1859}; стечение обстоятельств способствовало сохранению его трудов, и к нему, через посредничество арабов, восходит та дерзкая и эзотерическая символика, которая притязает на то, чтобы сформулировать все числовые отношения, существующие в мире.

Папиниан, Павел и Ульпиан — кульминационное трио римского права — достигли вершин власти при Септимии Севере; все они, занимая пост префекта преторианской гвардии, выступали в роли его премьер-министров и оправдывали абсолютную монархию на том основании, что народ делегировал свой суверенитет императору. Quaestiones и Responsa Папиниана настолько прославились ясностью, гуманностью и справедливостью, что кодификаторы Юстиниана во многом опирались на эти труды. После того, как Каракалла убил Гету, он потребовал от Папиниана составить оправдывающую это деяние речь. Папиниан отказался, заявив, что «братоубийство легче совершить, чем оправдать». Каракалла приказал его обезглавить, и Папиниан был зарублен топором в присутствии императора. Домиций Ульпиан продолжил труды Папиниана — юриста и гуманитария. Его юридические мнения защищали рабов как свободных по природе и женщин как наделенных равными правами с мужчинами{1860}. Как и большинство вех в истории права, его сочинения представляли собой главным образом упорядочивание работы предшественников, но его суждения были столь отточены, что почти треть из них обрела вторую жизнь в Дигестах Юстиниана. «Именно в силу того, что Александр Север действовал в основном согласно советам Ульпиана, — утверждает Лампридий, — ему удалось стать столь выдающимся императором»{1861}. Однако Ульпиан предал смерти некоторых своих противников, и в 228 г. его враги в гвардии убили его самого — не столь законно, зато с тем же эффектом. Диоклетиан поощрял и финансировал юридические школы и стал инициатором кодификации посттраяновского законодательства в Codex Gregorianus. После него юридическая наука вплоть до Юстиниана переживала не лучшие времена.

Искусство живописи развивалось в третьем веке, следуя тенденциям, намеченным в Помпеях и Александрии. Его скудные остатки грубы и пропитаны восточным колоритом, впрочем, краски почти стерты временем. Скульптура переживала подъем, ибо множество императоров нуждались в ее услугах; она застыла в несколько примитивной фронтальности, но ни одна позднейшая эпоха не сможет превзойти ее в поразительно реалистичном искусстве портрета. То, что Каракалла позволил скульптору изобразить себя в виде сердитого животного с завитыми волосами из Неаполитанского Музея, либо говорит в его пользу, либо свидетельствует о его тупости. Этим периодом датируются два скульптурных колосса — «Бык Фарнезе» и «Геркулес Фарнезе»; оба чересчур гиперболистичны и неприятно напряжены, однако свидетельствуют о сохранении былого уровня технического мастерства. Скульпторы по-прежнему умели работать в классическом стиле — это видно по строгим рельефам на саркофаге Александра Севера и на «Батальном саркофаге Людовизи». Но рельефы арки Септимия Севера в Риме откровенно отбрасывают аттическую простоту и изящество ради грубой и картинной мужественности, которая словно предвосхищает предстоящую варваризацию Италии.

Римская архитектура довела теперь до логического завершения римскую тягу к возвышенному, достигаемому за счет грандиозности. Септимий возвел на Палатине последний из императорских дворцов, восточное крыло которого возвышалось на семь этажей — «Септизоний». Юлия Домна предоставила средства на строительство атриума Весты и того прелестного храма Весты, что и в наши дни стоит на Форуме. Каракалла построил для супруга Исиды Сераписа огромное святилище, от которого сохранилось несколько прекрасных фрагментов. Термы Каракаллы, достроенные при Александре Севере, относятся к числу самых впечатляющих развалин в мире. Они не стали вкладом в архитектурную науку, в основном следуя образцу терм Траяна, но их зловещая массивность прекрасно выражает характер убийцы Геты и Папиниана. Главный корпус из кирпича и бетона имеет площадь в 270 000 квадратных футов — больше, чем палаты парламента и Вестминстер-Холл вместе взятые. Извилистая лестница ведет на вершину стены; расположившись на ней, Шелли писал своего «Прометея освобожденного». Интерьер был загроможден целым гарнизоном статуй, а потолок поддерживался двумя сотнями гранитных, алебастровых и порфирных колонн; мраморные полы и стены были инкрустированы мозаиками; из массивных серебряных устий вода вливалась в купальни и бассейны, где могли одновременно мыться 1600 человек. Галлиен и Деций возвели схожие бани. В последнем случае римские инженеры покрыли десятиугольное строение округлым куполом, который опирался на контрфорсы, установленные по углам десятиугольника, — прием почти беспрецедентный и с большим будущим. В 295 г. Максимиан приступил к строительству самых обширных из одиннадцати императорских терм и с редкой в таких случаях скромностью назвал их термами Диоклетиана. Здесь имелись удобства, позволявшие принимать одновременно 3600 посетителей, располагались гимнасии, концертные и лекционные залы; одно из помещений этих бань —