Непрофессиональная Россия: книга о профессиональных непрофессионалах - Руслан Александрович Линьков

(данный проект обычно называют „Совместный ударный истребитель“ (Joint Strike Fighter), который совместно реализуют США, Великобритания, Канада, Дания, Италия, Нидерланды, Норвегия и Турция. Начало проекту было положено в 2001 году, его стоимость составляет $ 245 млрд, генеральный подрядчик — компания Lockheed Martin — должна поставить в общей сложности 3279 подобных машин. На втором месте — программа „Боевые Системы Будущего“ (Future Combat System), реализуемая с 2003 года армией США. Цель гигантского проекта стоимостью $ 177 млрд — соединить всех участников боевых действий в единую командную сеть, обеспечить солдат и офицеров новыми возможностями (например, беспилотными разведывательными машинами), повысить их эффективность, мобильность и пр. Проект реализуют компании Boeing и SAIC»[66]. Очень хочется понять, каким образом Россия со своим годовым бюджетом в сотню миллиардов долларов и складами военного утильсырья сможет перейти от поставки устаревшего вооружения странам третьего мира на несколько миллиардов в год к оснащению современным вооружением своих собственных гигантских ВС.

Таким образом, можно резюмировать: пока Россия не выберется из пропасти экономико-технологического отставания, куда ее во многом загнала советская гонка вооружений, ни о какой реальной серьезной модернизации вооружения и военной техники нельзя и мечтать. Тем более она невозможна при сохранении гигантских ВС. Обещанные руководствами ВС и ОПК темпы технической модернизации ВС нереализуемы. Генеральские заверения свидетельствуют: или они, мягко говоря, лукавят, чтобы получить максимум финансирования для ВС и ОПК; или их представления о стратегии, вооружении и техническом оснащении ВС надо назвать иллюзорными. О последнем явно говорят и прогнозы нашего генералитета относительно войны в Ираке. А уровень советского военного стратегического мышления, которое не отличается от российского, совсем недавно продемонстрировала информация о том, что Саддама Хусейна консультировали два генерала из высшего командования СССР, ГКЧПисты заместитель министра обороны СССР, командующий ВДВ Владислав Ачалов и начальник Главного штаба ПВО СССР Игорь Мальцев[67].

Казалось бы, современные ВС должны быть, прежде всего, сформированы по принципу высоко организованного и хорошо оборудованного производства. Как и для любого предприятия, модернизация ВС должна начинаться с ревизии деятельности (технической инвентаризации и финансового аудита). Только после этого возможны постановка стратегических целей модернизации и оценка технических и экономических возможностей для ее реализации. Именно такой была стратегия США при переходе к добровольческой армии. В США сократили размеры ВС, перевели всех военнослужащих на контракт, на основе многолетних исследований и экономических расчетов создали концепцию модернизации — и все это под контролем Парламента и Сената[68]. Постановка конкретных и реальных стратегических задач позволила Соединенным Штатам пересмотреть стратегию вооружения и перевооружения. США отказались от изготовления стратегически устаревшего вооружения, сократили число фирм — исполнителей военных заказов.

Как пишет В. Шлыков, «в течение 5 лет произошла полная трансформация американской военной промышленности, и в ней осталось вместо 40 только 10 крупных производителей оружия („системных интеграторов“)»[69]. Другой автор, Владимир Иванов, пишет: «На рубеже 70-х и 80-х годов США полностью отказались от поддержания и финансирования мобилизационных мощностей в своей военной промышленности. Была создана новая система мобилизационной подготовки, которая привела к интеграции военной промышленности с гражданскими секторами и создания на этой основе базы мобилизационного развертывания на случай войны. В начале 90-х годов МО США издало директиву, в соответствии с которой военные при выдаче заказов промышленности должны были руководствоваться гражданскими стандартами. В результате этого образовалась система нормальных взаимоотношений заказчик-поставщик»[70]. А сегодня министр обороны США Дональд Рамсфельд так формулирует главный принцип перевооружения ВС США: «„Low density/high demand“ („низкая плотность/высокий спрос“) — эвфемизм, попросту означающий: „наши приоритеты были ошибочными и мы приобрели недостаточно этих штук, которые, как мы видим сегодня, нам нужны“»[71]. А вот конкретизация этих приоритетов: «Министерство Обороны США намеревается закупать новые образцы военной техники, основываясь на трех фундаментальных принципах: „скорость“, „маневренность“ и „точность“. Четвертый и менее важный принцип — „легкость“. Эти принципы были установлены после того, как стало понятно, что суть военных действий кардинально изменилась. Ранее американские военные готовились к широкомасштабным войнам, где предполагалось использовать крупные группировки живой силы и техники. Ныне упор делается на проведение краткосрочных военных операций, в которых должны принимать участие относительно небольшие подразделения»[72]. Такие принципы и приоритеты военного строительства прямо способствовали и способствуют тому все более быстрому движению по пути научно-технологического прогресса, которое сделало США мировым лидером в сфере экономики, науки и технологий.

Посмотрим, что представляет собой сегодня российский оборонно-промышленный комплекс. Согласно утверждению главного оружейника страны — генерала Московского, «это 1500 предприятий, которые загружены на 20–30 %»[73]. Как говорит В. Иванов, «по оценкам экспертов, сегодня около 80 % станочного парка оборонных предприятий выработали свой ресурс, а около половины не отвечает требованиям современных технологий. Была практически разрушена система профессионально-технической подготовки. Предприятия катастрофически теряли специалистов. На большинстве предприятий состав работающих сократился в 5–10 раз. Резко повысился возраст работающих и приблизился к планке в 60 лет»[74].

Как пишет В. Шлыков, «представление о том, что в России существует оборонно-промышленный комплекс — это в значительной мере миф. Как уже говорилось выше, несколько сотен оборонных заводов, которые обычно именуются ОПК, по сути, представляют собой группу мало чем связанных друг с другом предприятий, пытающихся выжить поодиночке, при минимальном контроле или руководстве со стороны государства. Трудно представить себе, каким образом такой ОПК может обеспечить техническую модернизацию ВС РФ. Но зато аксиоматична огромная и непосильная для слабого российского бюджета нагрузка ВС и ОПК, поскольку результаты их деятельности для экономики страны несопоставимы с расходами на них. И экспорт вооружения (многие годы осуществлявшийся в долг и даже нелегально) никоим образом не покрывает эти затраты»[75].

Такая одновременно глобальная и в принципе нереальная концепция вооружения и перевооружения российских ВС — прямое следствие сохранения советской геополитической паранойи в менталитете руководства ВС, ОПК и большей части политической элиты. До тех пор, пока в военной стратегии России реальные задачи ВС подменяет ответ на некие глобальные и всеобъемлющие угрозы, в принципе не могут быть даже поставлены необходимые и реализуемые задачи модернизации вооружения и военной техники. Сейчас всерьез не стоит даже вопрос о проблемах вооружения и технического обеспечения для решения самой острой современной проблемы — борьбы с терроризмом. Реальную техническую модернизацию ВС заменяет требование руководства Минобороны и ОПК постоянно наращивать финансирование их деятельности. Бюджет ВС и ОПК все более растет. Но тем не менее Начальник Вооружения — заместитель министра обороны РФ генерал-полковник Московский уверен, что надо отдать для ВС и ОПК и золотовалютные резервы Центрального Банка, и Финансовый резерв Правительства. Более того, в интервью обозревателю ПВО И. Ю. Коротченко он утверждает, что сегодня политика Правительства