Древний Египет - Борис Александрович Тураев

До нас дошло немало поздних бронзовых фигур Амона, изображающих его в виде существа с атрибутами всех возможных божеств, в виде сложной фигуры почти пантеистического всебога. Это было уже богословское умозрение, малодоступное народным массам, которые переживают теперь религиозный упадок. Время творчества нации было позади; эпигонство чувствуется во всех областях жизни. Народ уже не участвует в славных событиях, но внимание сосредоточивается на мелочах обыденной жизни, в сфере которой для него высший бог богословов интересен не более, чем любое специальное божество, т. е. более близкое в данный момент и при данных условиях. Вот почему усиливается до чрезвычайных размеров культ животных, почитание различных божеств уродливого вида, так называемых Бесов, своим смешным видом отгонявших злую силу и особенно покровительствовавших женщинам, богинь в виде гиппопотамов (Таурет, Ипет), облегчавших роды, и т. п.

Но это имело и обратную сторону — усиление индивидуального благочестия, особенно под влиянием тяжелых внешних и внутренних событий. Для фиванского населения Амон продолжал быть милостивым богом, прототипом праведного судьи и визиря, карающего за неправду и близкого к смиренным и молчаливым, прощающего грехи тем, кто кается. Идея покаяния теперь впервые ясно проявляется в египетской религии, и мы встречаем все перечисленное в целом ряде памятников, дошедших до нас от низших служителей фиванского некрополя, справлявших культ древних царей (особенно Аменхотепа I, названного «подобием Амона» и бывшего покровителем некрополя), характерно называемых «послушателями зова в Месте Правды». Итак, блаженное упокоение — «Место Правды», доступное только для служивших правде.

Эти памятники малых людей проникнуты теплотой религиозного чувства, хотя и вращаются часто в области обыденной жизни. «Если рабу свойственно впадать в грех, то богу — быть милостивым. Владыка Фив не долог во гневе, гнев его длится мгновение и не оставляет следа; он уже переложил его на милость... О владыка Карнака, владыка богов, простри мне руку, спаси меня, воссияй мне, да живу я снова... Приклони ухо твое к одинокому на суде, когда он беден, а соперник его силен и суд утесняет его... Я люблю тебя и заключил тебя в мое сердце, и ты избавишь меня от людской молвы в день, когда на меня клевещут. О, Амон, ты — оплот для живущих и спасение для умерших; ты вступаешься за слабого и обуздываешь сильного; пред именем твоим трепещут боги, племена и народы». Итак, Амон подает спасение умершим. Действительно, идущее издревле стремление сблизить и даже отождествить Ра и Осириса отразилось и на Амоне. Бог света путешествует по преисподней, неся радость ее обитателям и принимая в свою ладью достойнейших; быть в числе его спутников — предел желаний благочестивого египтянина, и бог правды допускал к себе, руководствуясь нравственными критериями. Осириса даже иногда ставят в связь с Лионом, как его сына, на которого сияют его лучи «так, что отец соединяется с сыном». В других случаях, наоборот, Амон в заупокойный фиванский «праздник Долины» сам отправляется в некрополь, приносит дары своим родителям, очевидно, Осирису, являясь в этом отношении примером для граждан своего города; он приносит дары и погребенным, ибо и они стали Осирисами...

Амон, таким образом, является божеством усопших и покровителем фиванского некрополя. Расположенный на западном берегу Нила город мертвых носил название «Напротив своего владыки» и представлял огромное собрание храмов, большей частью посвященных Амону, каковы Дейр эль-Бахри, где Амон почитался вместе с Хатхор, Курна (Сети I), Рамессей (Рамсеса II, названный Диодором гробницей Осимандия по тронному имени царя Усермаатра), Мединет-Абу (Рамсеса III, и многих др.), гробниц вельмож, гробниц великих фараонов. Это — колоссальный музей памятников искусства, ежегодно дающий из своих недр новые и новые сокровища. Здесь перед нами вечные обители тех, кто творил эту великую цивилизацию; это даровитые деятели одной из блестящих эпох в истории человечества, сподвижники великих фараонов, и полководцы, сановники, художники, духовенство. Высеченные в скалах гробницы большей частью состоят из длинного, спускающегося вниз коридора, приводящего сначала в залу, затем в глубокий погребальный покой с поминальной нишей. Стены, частью потолок покрыты росписью, очевидно, по примеру жилых домов, так как гробница представлялась посмертным домом, почему и называлась «дворцом такого-то в прекрасной земле», или в высоком стиле — «местом вечности» или «градом вечности». Росписи эти, кроме орнамента и заупокойных текстов, состояли из множества картин, представляющих погребенного с семьей у жертвенного стола, за жертвенным или праздничным пиром или в обстановке земной жизни, за служебными или профессиональными занятиями, за традиционными развлечениями — охотой на птиц в зарослях, рыбной ловлей, охотой на диких зверей в пустыне; здесь же изображается его поместье, полевые работы, совершаемые в его присутствии, сбор винограда, производство вина, сцены ремесел его крепостных, их занятий и т. п. Все это для умершего магически оживало в ином мире, где он продолжал пользоваться всеми благами своего земного положения, приобретая и новые преимущества своего слияния и отождествления с Осирисом, своего пребывания на священной ладье солнечного бога Ра вместе с блаженными, наслаждающимися его светом и лицезрением.

Старое представление о том, что, как подданный Осириса, считавшегося, между прочим, и богом земледелия, умерший должен обрабатывать отведенный ему надел, не испытывая невзгод неурожая, удерживается и теперь и занимает определенное место в заупокойных сборниках, но оно уже заслонено стремлением к богу света. Египтяне всеми мерами старались обеспечить себе место на «ладье миллионов» — и магическими текстами (особенно странными книгами «О том, что в преисподней» или «О вратах»), и помещая в гробнице небольшие пирамидки, на четырех сторонах которых изображалось солнце в каждый период суток, изображался и покойный в молитвенной позе, наконец, приготовляя свои портретные статуи в коленопреклоненной позе, с начертанной на доске молитвой богу Ра в руках.

Земледельческие занятия они поручали особым статуэткам, приготовлявшимся первоначально из дерева, потом из камня, глины, фаянса и имевшим, большей частью, форму мумий. На них часто помещалась надпись — текст 6-й главы Книги мертвых, который магически представлял новому Осирису — покойнику — сиять с богом Ра, а статуэтки превращал в его подобия, которые должны были являться на зов, когда наступало время полевых работ. Сообразно этому в руках их были земледельческие орудия и мешок с зерном, и они вместо прежнего названия «шавабти» (вроде нашего «деревяшки») стали именоваться «ушебти» — ответчики. Они клались первоначально в маленькие гробики, потом помещались в ящики, нередко красиво расписанные. Эти ящики и статуэтки составляли часть содержимого гробниц, которое было у знатных лиц чрезвычайно богатым и дает материал для целых залов музеев.

Здесь и сосуды самых разнообразных типов, от заморских, с островов, и дорогих