История карфагенян - Вернер Хусс

15. ПОХОД ГАННОНА (368–362? гг.)

Мир между карфагенянами и Дионисием просуществовал недолго. Инициатива возобновления военных действий вновь принадлежала сиракузскому тирану. Диодор сообщает под 368–367 гг.: «На Сицилии тиран Дионисий собрал значительные военные силы и, поскольку видел, что карфагеняне из-за бушевавшей у них эпидемии и из-за отпадения от них Ливии плохо подготовлены к войне, выступил против них». Об этой эпидемии, бушующей в Карфагене, и об отпадении Ливии (а также жителей Сардинии) Диодор говорит в одном из более ранних мест, а именно под 379–378 гг. Изначально едва ли вероятно, что в течение одного 379–378 г. и эпидемия была преодолена, и ливийцы и жители Сардинии снова попали в зависимость от Карфагена. Если бы это было так, Диодор едва ли мог бы утверждать, что в 368/367 гг., т. е. приблизительно десятью годами позже, Дионисий решил возобновить военные действия, рассчитывая на эти несчастливые для Карфагена обстоятельства. Следовательно, можно полагать, что эпидемия и отпадение в 379/378 гг. еще не были преодолены. Кажется, что в этом году эти несчастья даже еще и не поразили Карфаген. Можно предположить, что это случилось уже после заключения мирного договора 374 или 373 г. При таком предположении остаются в силе причины, которые приводит Диодор для начала новых военных действий.

О причинах восстания ливийских и сардинских «союзников» ничего не говорится. Несомненно, определенную роль играло то, и на это указывает также Диодор, что эпидемия, бушующая в городе, его чрезвычайно ослабила. Может быть, собственно причины надо видеть в том, что ливийцы и сарды, а именно их надо в первую очередь подразумевать под выражением «жители Сардинии» (Диодор), ощущали себя вьючными животными Карфагена. Постоянные требования, предъявляемые «союзникам» из-за многочисленных войн этого времени, как кажется, вызывали чувство озлобления, которое во времена слабости Карфагена в одно мгновение превращалось в мятеж. Карфагеняне, очевидно, не сумели убедить «союзников» в необходимости, а тем более полезности ведомой ими войны.

Дионисий, кажется, относительно быстро оправился от поражения при Кронии. Уже в 368 г., по крайней мере по сообщению Диодора, он вновь располагал военными силами в 30 тысяч пехотинцев, 3 тысячи всадников и 300 триер. Чтобы сохранить хотя бы тень права, он в качестве предлога использовал пограничные нарушения. Его упреки, однако, были направлены не по отношению ко всем жителям карфагенской части Сицилии, а только «финикийцам эпикратии» (Диодор). По-видимому, он намеревался вбить клин между пуническими и непуническими жителями карфагенской эпикратии. Если он действительно так планировал, то особенно большого успеха не добился, ибо, когда он вторгся в карфагенскую эпикратию, на его сторону перешли только греческий Селинунт и кампанская Энтелла. Можно предполагать, что Дионисий от Селинунта двинулся вверх по реке Гипсас к Энтелле и оттуда через область элимов к Эриксу, чтобы после взятия этого города осадить Лилибей. Очевидно, Лили-бей, являвшийся для карфагенян воротами Сицилии, был отрезан от элимских тыловых баз снабжения. Однако через некоторое время тиран отказался от осады города, ибо понял ее бесперспективность. Карфагеняне, вероятно, лишь после начала войны направили в город сильные воинские отряды. Другую тяжелую ошибку сделал Дионисий, когда он поверил ложному (целенаправленному?) сообщению, будто верфи в Карфагене, а вместе с ними и карфагенские боевые корабли, пали жертвой пожара. Поэтому он, по сообщению Эфора, вернул в Сиракузы 170 военных кораблей и только со 130 лучшими триерами бросил якорь в гавани Эрикса. Этой ситуацией воспользовались карфагеняне, которые находились под командованием сенатора Ганнона. Они с 200 кораблями неожиданно появились в гавани Эрикса и захватили большинство кораблей врага. Так как очень скоро началась зима, обе стороны заключили перемирие.

Вскоре после этого, в 367 г., умер Дионисий, который в течение нескольких десятилетий был самым опасным врагом карфагенян. Он поставил своей целью сбросить карфагенян в море. Это ему не удалось. Карфаген упорно и успешно защищал свои сицилийские позиции.

О дальнейшем ходе войны в правление Дионисия II ничего не известно.

(Сообщение о заключении мира Диодор приводит под 359/58 г. Но, принимая во внимание суммарный характер пятой главы XVI книги Диодора, можно предположить, что мир был заключен не обязательно в 359–358 гг. С другой стороны, мирный договор не мог быть заключен непосредственно сразу после принятия Дионисием II власти в 367 г., ибо в таком случае непонятно, почему Диодор упомянул об этом событии только под 359–358 гг. Действительно, из седьмого письма Платона мы знаем, что военные действия на Сицилии происходили еще осенью 366 г. Переговоры, во всяком случае, предусматривались уже летом этого года, но из-за своевольного поведения Диона, шурина Дионисия II, который без ведома тирана пошел на соглашение с карфагенянами, не были возобновлены. После отстранения Диона от руководства дальнейшими военными операциями это руководство было передано Филисту, противнику Диона и решительному врагу карфагенян. Мир был заключен, кажется, только в 362 г.)

О содержании мирного договора сведений нет. В основных чертах он, по-видимому, воспроизводил условия последнего мирного договора, но Карфаген, кажется, расширил свои владения на севере Сицилии, ибо Ферма в 360 г. находилась под его властью. Это обстоятельство должно отсылать нас скорее к последнему названному договору, чем к мирному договору 374 или 373 г. На юге, по-видимому, как и раньше, границей служил Галик.

То, что карфагенская политика в этом году вышла далеко за пределы Сицилии, видно из беотийского декрета о проксении в честь карфагенянина Нобаса, сына Гасдрубала. Беотийцы, кажется, приняли этот декрет в 362 или 361 г., чтобы выразить свою благодарность карфагенянину. Нобас, может быть, помог им в прошлом году постройкой дееспособного флота. Во всяком случае, декрету должна была предшествовать конкретная поддержка карфагенян, а не одного только Нобаса, направленная прежде всего против спартанцев, общего противника беотийцев и карфагенян.

16. КАРФАГЕНО-ГРЕЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ ВО ВРЕМЕНА ДИОНА

Карфагеняне, кажется, в отношении Сицилии не имели в следующие годы никаких новых планов, а Дионисий II или не хотел, или не был в состоянии изменить ситуацию, созданную соглашением 362 (?) г. Но то, что не все греки могли примириться с сохранением status quo, показывает пример Платона. Платон, по крайней мере после 354 г., исходил из убеждения, что Сицилия находится в опасности, а именно в опасности стать добычей карфагенян или осков. Перед лицом этой опасности надо повысить обороноспособность сицилиотских городов, а этого, по крайней мере в глазах Платона, у них почти не было. Целью карфагенской политики сицилиотов, по его мнению, является захват и подчинение пунийцев. Для достижения этой цели требовалось произвести изменения внутриполитических отношений в Сиракузах, восстановить разрушенные сицилиотские города, городам, находящимся под сиракузской гегемонией, обеспечить относительную автономию и обеспечить основанную на межгосударственном праве солидарность этих