Царь Иоанн IV Грозный - Александр Николаевич Боханов

«Тебя ведь выменять не на пользу христианству – во вред христианству: ты один свободен будешь, да, приехав, лежать станешь из-за своего увечия, а Дивей станет воевать и сколько сот христиан получше тебя пленит. Какая в том будет польза?»

Ясно было, что пользы или прибытка для Государя и государства от возвращения покалеченного «Васюшки» не могло быть никакой. Казалось бы, что на том и весь сказ. Однако Самодержец тему не закрыл и обратился со строгим последним напутственным словом к бывшему своему «любезнику». «Если же из гордости ты станешь против христианства, то Христос тебе противник!»[211] А тогда и ты и Царю враг навеки.

Царь не бросил на произвол судьбы Грязного. После длительных переговоров за него было заплачено две тысячи рублей. В 1577 году Василий был крымцами освобожден, а русские освободили Дивей-мурзу, который перешел на службу к Русскому Царю…

Иоанн Васильевич всегда чрезвычайно внимательно и даже придирчиво относится к достоинству своего сана. Знал, чтил и помнил свое родословие с самых давних времен и всегда выставлял его в качестве неоспоримого преимущества немеркнущего сакрального знака власти, выделявшего Московского правителя из числа прочих правителей и владык. Здесь возникает тема «родового сознания» Первого Царя, о которой, все кому не лень, произнесли массу обличительных тирад.

Грозный вел свое властительское родословие от римского Императора Августа, о чем и говорил и писал множество раз. Это не являлось продуктом его исторических мудрствований. За несколько десятилетий до появления Иоанна Грозного на свет, русская богословская мысль открыла новую, Богоугодную миссию Руси. Конец христианской мессианской роли Царьграда означал начало новой миссии Руси. В русле этих чаяний и родилась «новая генеалогия», подчеркивающая именно историческое ожидание. Конечно, она не была специально «сочинена»; она как бы открылась русскому уму в процессе постижения хода зримых времен. Константинополь пал от «безбожных басурман», а Русь, отразив в 1480 году нашествие ордынского хана Ахмата, окончательно освободилась от ига. Символом этого торжества праведного дела, предсказанного еще в древних пророчествах, стал православный Московский Государь.

Николай Александрович Бердяев (1874–1948) – русский религиозный и политический философ

Начало XX в.

Его исключительность – в силе веры и в силе рода. Последнее обстоятельство наглядно и отражено было в генеалогических построениях, выносящих Московского владыку и его предшественников на авансцену мировых событий и придающих старому великокняжескому роду образ носителя промыслительного задания.

Самым ранним историософским опытом подобного осмысления стало относящееся к концу XV века «Сказание о Великих Князьях Владимирских Великой Руси». В «Сказании» речь идет о происхождении власти Московских князей, перенявших великокняжеские прерогативы от Владимира и Киева. Первый Киевский князь Рюрик был в четырнадцатом поколении потомком Пруса, правившего в «прусской земле», а тот, в свою очередь, являлся «сродником» римского императора (кесаря) Августа, «обладателя всей вселенной»[212]. Преемственность власти и рода Московские князья унаследовали от Римской империи, и в качестве таковых Московия является новой всемирной державой. Здесь явно просматривается мысль о «трансляции империи», которая создана по Божьему соизволению и никогда исчезнуть не может; она принимает во времени только разные обличья.

Грозный верил, что Император Август «посадил брата своего Пруса в город, называемый Мальборг, и в Торунь, и в Хвойницу, и в преславный Гданьск на реке, называемой Неман, которая течет в море Варяжское» (Балтийское). «Потомок же Пруса, в четырнадцатом колене Рюрик, пришел и начал царствовать на Руси и в Новгороде, назвался сам Великим князем и нарек этот город Великим Новгородом»[213].

Бессчетное множество раз всю эту историю, как и историю с «Мономаховыми дарами», с энергией, достойной лучшего применения, подвергали уничижительной критике. Это – «легенда», это – «миф». Их опровергали и логикой, и документами, и даже материалами археологических раскопок. Здесь самое время напомнить одну принципиальную мысль, о которой никогда нельзя забывать, обращаясь к рассмотрению сакрально ориентированных эпох, иных систем мировоззренческих представлений и ценностей. Мысль эту хорошо выразил философ Н.А. Бердяев (1874–1948) в своей работе «Смысл истории».

«Существует не только священное предание церковной истории, но существует и священное предание культуры, священные внутренние традиции. И только тогда, когда познающий субъект не разрывает с этой внутренней жизнью, может он приобщиться к ее внутреннему существу. Когда разрывает… получаются лишь клочья истории, какое-то сплошное разоблачение исторических святынь»[214].

Увы, «познающие субъекты», вооруженные по большей части исключительно позитивистско-материалистическими «инструментами знания», ничего не хотят постигать и видеть за пределами своего узкого линейного горизонта. Конечно, «родословие от Августа» можно назвать как угодно, но только не документированной «концепцией». Это – священное предание, если угодно, «миф», но в данном случае это не имеет определяющего значения.

Мировоззрение Иоанна было космологичным, цельным, Христоцентричным. Там же, где Бог, там все возможно, а часто и такое, что и в голове людей не укладывается. Люди же верят в достоверность Авраама, Моисея, Иисуса Навина, Царя Саула, хотя до того, как отразиться в Библии, эти предания многие века бытовали изустно. И до сих пор люди верят в подлинность этих героев ветхозаветной истории, потому они Богоизбранники – истина, удостоверяемая Писанием. И будут верить, хотя многие века скептики и безбожники всех мастей и различных племен с жаром многие столетия пытаются доказать, что это только «древние мифы». Ведь нет «документов», нет «артефактов»!

Был ли Прус «сродником» Августу или нет, существовал ли он на самом деле и в каких родственных отношениях находился с Рюриком, о том рассказали не очевидцы; древние манускрипты и летописи того не засвидетельствовали. О том поведало Предание, которое было священным, так как отражало милость Божию к Русской земле. А разве такому можно не верить? Разве история творится человеческим «хотением» и «разумением»?.. Нет, она творится Божиим Промыслом и никак иначе.

С позиции документально-исторической указанная история является мифологичной. Но здесь надо учитывать одно важное положение. Истории всех известных стран, исторических народов, мировых культур и цивилизаций полны подобными мифологическими вкраплениями и целыми пластами.

Так же обстоит дело и с Русской историей. Здесь тоже бытует масса утверждений и гипотез, которые основаны лишь на несовершенной человеческой логике, или на мировоззренческих стереотипах. Но при всем их многообразии, сущностно они подразделяются на две группы. Одна выключает мифы созидательные, другая – разрушительные.

Миф о «царском родословии» принадлежит к кругу представлений созидательного характера. Это отражение русского вселенского мировосприятия, форма явления государственно-христианского самосознания, способствовавшего консолидации и укреплению государства. «Русь святая» стала обетованием каждой православной души, за нее шли на подвиг, несли жертвы и не было ничего важней и краше этого экстремального национального порыва, во главе которого в XVI веке стоял Грозный Царь Иоанн.

Рюрик

Миниатюра из Царского Титулярника, 1672 г.