Блатной: Блатной. Таежный бродяга. Рыжий дьявол - Михаил Дёмин

И вот после этих слов я окончательно понял, что мне надо уезжать отсюда немедленно, и как можно дальше!

Было уже поздно, и я решил отложить отъезд до утра. И, простившись с Мироновым, пошагал в гостиницу.

Андрей в общем-то предлагал мне остаться и переночевать у него, но говорил он об этом как-то сдержанно, вяло, с кислым выражением лица. И я догадался, что мое пребывание в доме не очень-то его устраивает… И, обидевшись, ушел. И это был еще один явный мой промах.

В вестибюле гостиницы я сразу же лицом к лицу столкнулся с репортером Афоней. Он только что вышел из дверей ресторана и был слегка возбужден… И он засуетился, засыпал меня вопросами. Его интересовало все: давно ли я здесь? И зачем? И что я собираюсь делать в дальнейшем?

Я отвечал неохотно. Мне хотелось побыстрее от него отделаться. Ведь этот парень был тесно связан с местной милицией! И, кто знает, может быть, именно ему и принадлежали некоторые доносы…

Но все же мне пришлось, соблюдая традицию, пройти с ним в ресторан и выпить там по стаканчику – за встречу.

Затем я поднялся к себе в номер. Сел на кровать. И только тут почувствовал, как я устал! Надо пораньше лечь, решил я, получше выспаться… И завтра чуть свет в дорогу! Самое главное – вовремя смыться…

И только я так решил, в дверь постучали. Я отворил ее. И отшатнулся, отступил на шаг.

У порога, посмеиваясь, стоял мой давний знакомый – старший лейтенант Хижняк. Впрочем, теперь он имел уже другое звание. На его плечах поблескивали новенькие золотые капитанские погоны.

Он был не один. За его спиной маячила какая-то штатская фигура в меховой шапке и шубе… И я подумал с беспокойством: вот сволочь Афоня! Уже успел настучать, навел мусоров…

Однако деваться было некуда; я изобразил улыбку и сделал приглашающий жест:

– Заходите. Прошу. Вас, капитан, надо, я вижу, поздравить с повышением…

– Так же как и вас – с успехом! – весело откликнулся Хижняк. – Я ведь следил по газетам за ходом Всесоюзного совещания, читал ваши стихи… Недурно, да. Недурно.

Он прошел в комнату. И спутник его за ним. И капитан сказал, кивнув в его сторону:

– Познакомьтесь – товарищ Никишин!

Никишин был грузен, седоват и далеко уже не молод. Пожимая его пухлую, мягкую руку, я спросил:

– Вы из одного отдела?

– Да не совсем, – проговорил тот уклончиво.

И сейчас же Хижняк сказал:

– Товарищ Никишин из КГБ.

– Ого! Так, значит, дела серьезные? – спросил я.

– Да вы не пугайтесь, – подмигнул мне Хижняк. Он расстегнул шинель и уселся, развалясь, на диване. – Что это вы такой нервный… Должен сказать, что товарищ Никишин – большой знаток литературы! И он так же, как и я, является поклонником ваших стихов.

– Ах вот как, – пробормотал я, – что ж, встреча со знатоками – дело приятное… Но все же, я полагаю, вы явились не только ради стихов?

– Вы правы, – помедлив, сказал Хижняк. – Не только… У меня есть и кое-какие другие вопросы.

– Какие же?

– Да вот хотя бы… – Он порылся в боковом кармане. И, вынув оттуда какую-то фотографию, протянул ее мне. – Что вы об этом скажете?

Я взял фотографию и с изумлением узнал в ней старый снимок моей очурской машины – тот самый снимок, который сфабриковал когда-то покойный Ландыш. Тот самый, при помощи которого меня пытались шантажировать…

– Карточка знакомая, а? – спросил Хижняк.

– Да, кажется. Вы ее нашли у Ландыша?

– Нет, – сказал капитан, – не у него.

– А где вы ее достали?

– Ее дала Клава. Сестра Ландыша… Так называемая сестра… Вы ведь с Клавой старые друзья?

– Друзья? – повторил я с усмешкой. – Что вы, наоборот.

И невольно голос мой дрогнул. Я ощутил приближение опасности. И понял, что вот тут наконец-то меня настигла Клавкина месть.

– На последнем допросе, – сказал Хижняк, – она рассказывала о вас любопытные вещи.

– Да что она может рассказать?! – воскликнул я. – Все это ложь! Она давно пыталась меня как-то соблазнить, прибрать к рукам, использовать. А когда это не вышло, решила мне мстить. И вот сейчас… – Я вдруг запнулся. Перевел дух. И спросил негромко: – Вы говорите – на последнем допросе… Она, стало быть, арестована?

– Да. Ее задержали в Абакане еще в ноябре.

– Так в чем же дело? Устройте нам очную ставку!

– К сожалению, не могу, – развел руками Хижняк. – Две недели назад случилось несчастье. Она умерла. В Абаканской тюрьме.

– Как умерла? – спросил я с глупым видом. – Совсем?.. То есть я имею в виду, что с ней произошло? Заболела, что ли?

– Нет, повесилась, – сказал он, поджимая губы, – или ее повесили… История, в общем, темная. Ее ведь задержали без моего ведома! И поместили в ту тюрьму, где находится Ванька Жид… А делать этого было нельзя.

– Так Ванька жив? – спросил я обрадованно. – Он, кажется, был ранен…

– Вылечился, – небрежно сказал Хижняк. – Но освободится он теперь не скоро; его ждут самые далекие заполярные рудники… А впрочем, мы отвлеклись. Поговорим-ка о вас. – Он отобрал у меня карточку, прищурился и щелкнул по ней ногтем. – На основании вот этого фото и показаний Клавдии Ландышевой я могу теперь ходатайствовать перед прокурором о возбуждении против вас уголовного дела.

В этот момент Никишин сказал, тяжело шевельнувшись на стуле:

– Ну, ну, зачем же так? Молодой человек, возможно, ошибся, наделал каких-нибудь глупостей… Но у него, я верю, еще не все потеряно.

– Но я все-таки хочу, – резко проговорил Хижняк, – чтобы молодой человек отчетливо понял, что ему грозит!

– А я не совсем понимаю, – сказал я, – что же вы мне инкриминируете?

– Соучастие в бандитизме.

– И у вас есть веские данные? – Я вспомнил беседу с Мироновым и добавил: – Кроме доносов…

– Так вот же, вот!

Хижняк потряс фотографией. И спрятал ее в карман.

– Но это же дешевый трюк, – отмахнулся я. – Снимок был сделан для шантажа! Меня попросту обманули… И есть свидетели, которые могут это все подтвердить!

– Какие свидетели? – нахмурился Хижняк. – Откуда?

– Из Очур.

– Кто да кто?

– Нет уж, я подожду, пока дело дойдет до суда…

– Ну что ж, – проговорил с угрозой Хижняк, – вероятно, ждать придется недолго.

И опять в разговор вмешался Никишин:

– А может, все же не стоит с этим спешить? Жалко губить такого парня. Ведь это же талант…

– В общем, да, – сказал Хижняк, – верно. И я бы дал ему шанс… Но тут все зависит от него самого.

– О