Женские судьбы Гражданской войны - Михаил Михайлович Сухоруков

О важности Кавказского фронта, штаб которого располагался в Тифлисе, свидетельствует тот факт, что именно на позиции русских войск на турецком участке фронта с 30 ноября по 1 декабря совершил свою первую поездку на передовую император Николай II. Это стало событием, о котором говорил не только весь Кавказский фронт, но и всё местное население. В Сарыкамыше император лично вручил отличившимся в боях нижним чинам Георгиевские кресты. Георгиевских наград было роздано достаточно много. На вручение были вызваны с передовой представленные к наградам солдаты и казаки из расчета по пять человек от каждой роты, сотни и им равных подразделений. Затем царь вместе с сопровождающими его свитскими и местными командирами отбыл на нескольких открытых автомобилях в селение Меджингерт, что располагалось всего в полутора верстах от линии турецких войск. На всём протяжении его двухчасового пути вдоль дороги стояли русские войска. На дальних подступах автоколонну сопровождали казачьи разъезды.

Надо отметить, что фронтовики оценили смелость императора и сопровождавших его лиц, рискнувших на столь опасную поездку вблизи вражеских позиций. Да и среди местного населения было немало тех, кто сочувствовал туркам. Всякое могло произойти, учитывая близость передовых турецких рубежей и горячий нрав враждебно настроенных горцев из числа мусульман. Но всё в тот раз завершилось благополучно.

Кстати, если предположить, что Пальшина в это время уже находилась на лечении в госпитале, то и здесь не всё сходится. Ведь на обратном пути царь в тот же день посетил раненых в Сарыкамыше. Николай II, как отмечали очевидцы, «не торопясь обошел этих страдальцев и наградил каждого по его заслугам». Этот день царской поездки на фронт был настолько плотно заполнен разными событиями, что император впервые поел только в 6 часов вечера. В ночь императорский и свитский поезда отбыли в обратный путь в сторону Карса.

В воспоминаниях А. Т. Пальшиной об этих знаковых событиях нет ни слова. Это может свидетельствовать, на наш взгляд, о том, что, скорее всего, эти события и, возможно, личные впечатления осознанно были убраны из её письменных текстов воспоминаний и устных выступлений. Возможно, сказался чекистский опыт Антонины Тихоновны. Мог подсказать или оказать влияние муж-комиссар. Или же у неё просто сработало чувство самосохранения с учетом каких-то обстоятельств в новых условиях советской жизни. Возможен и вариант того, что в это время добровольца Антошки не было на упомянутом в её воспоминаниях участке фронта.

Шпионская история кавалерист-девицы

В начале декабря 1914 года у Антонины были другие заботы. После того как в лазарете узнали, что доброволец Антошка – девица, она решила перебраться на «австрийский фронт». Так в народе часто называли Юго-Западный фронт. Тайком забрав свою одежду, она покинула лечебницу и направилась поездом в сторону Баку.

На одной из станций, как вспоминала доброволица-фронтовичка, она побежала за кипятком и на перроне была задержана жандармом для проверки документов. Поскольку их у неё не было, жандарм сопроводил Антонину в участок, находившийся в здании вокзала. Находившиеся там жандармский подполковник и капитан из контрразведки стали выяснять у солдата-добровольца: кто такой, куда следует и почему нет документов. Заподозрили в молоденьком добровольце турецкого шпиона, пробиравшегося на бакинские нефтепромыслы. Кстати, в годы Первой мировой войны на Отдельный корпус жандармов были официально возложены дополнительно функции контрразведки.

Во время личного обыска выяснилось, что задержанный человек в солдатской форме вовсе не доброволец, а переодетая в военную форму девица. Теперь ей стали задавать вопросы другого характера, но и на них у неё не было ответов. Тогда жандармы решили отправить её вместе с другими арестантами в жандармское управление в Москву – для установления личности задержанной и дальнейшего разбирательства. Как писала газета «Прикамская жизнь» в номере от 10 февраля 1915 года, до Москвы она ехала в арестантском вагоне, вместе с каторжанами, которые знали, что с ними едет девушка в форме солдата. Защищая честь женщины, девушка пускала в ход и кулаки, и кипяток. В тюрьмах вымаливала для себя отдельную камеру. Побывала в Баиловской и Бутырской тюрьмах. В Москве всё быстро разъяснилось. Её отправили через Пермь домой. Из Перми в Сарапул она шла с этапом целых 20 дней.

В родном Сарапуле её ещё сутки продержали в местной полиции, а затем отпустили.

Обратная дорога домой заняла у неё почти два месяца и сопровождалась лишениями и невзгодами в условиях арестантской жизни.

Казалось бы, что в этой ситуации всё понятно. Однако, как и в других случаях, версий её ареста тоже несколько. В некоторых публикациях сообщается, что она была задержана полицией и после установления личности её отправили домой в Сарапул. В других источниках отмечается, что её арестовал военный патруль. Есть версия о том, что её задержание провело начальство во время побега из лазарета. Эти были и небылицы продолжают гулять на просторах интернета и в многочисленных публикациях о жизни и боевой судьбе этой героической женщины.

3.4. Из-под ареста – в героини

В начале февраля 1915 года девушка-доброволица оказалась в ставшем для неё родным Сарапуле. Об Антонине Пальшиной с восторгом писали местные газеты. Как-то очень быстро Тоня из простой девушки-крестьянки превратилась в героиню. Местные знатоки истории стали сравнивать её со знаменитой землячкой – Надеждой Дуровой. За ней тоже закрепилось звание кавалерист-девицы.

Антонину стали наперебой приглашать на званые обеды и торжественные приёмы в её честь. Знатные дамы предлагали ей хорошую работу с высокой оплатой. Однако девушка мечтала о продолжении военной службы и рвалась на фронт. Стремление вновь попасть на фронт и желание сражаться с врагом дополняло её образ народной героини и настоящей патриотки.

Исключительный случай – в феврале 1915 года местная газета «Прикамская жизнь» посвятила доброволице-простолюдинке сразу четыре номера с большими статьями о ней. В газете сообщили, что в Сарапул она была доставлена 6 февраля и внешне выглядела как юноша-доброволец. В шинели, в военной форме и в сапогах, а на бритой голове у неё была военная фуражка. Однако по зимней форме одежды (на дворе стоял февраль) у неё должна была быть солдатская папаха. Конечно, если учесть, что её доставили из южных мест Российской империи, то могла у неё остаться и фуражка.

Кстати, в номере от 7 февраля впервые были приведены сведения о том, что она продала в Баку шубу, шляпку и золотые кольца, чтобы купить лошадь и под видом добровольца вступить в кавалерийский разъезд. «Как была в бою в первый раз, не помню, – рассказывала Антонина газетчикам, – а потом привыкла». Говорилось