Первое ракетное соединение нашей страны - Сергей Леонидович Зубович

Вячеслав Васильев, вспоминая службу в Кап. Яре, затронул и национальный вопрос, отметив, «что никому в голову не прихо дило обращать внимание на национальность человека, и в зависимости от этого строить служебные отношения. Ценились, прежде всего, знания и ум человека, его умение работать… На полигоне среди старших наших товарищей по службе было нема ло евреев. Все прошли фронт в Великую Отечественную войну, имели много боевых наград. Это Иоффе Г. И., Эйбшиц В. М., Розенбаум Л. Г., Соболь Б. М. и другие. Мы их уважали, делом и кровью доказавших свою предан ность Родине. А Родина у нас с ними была одна, общая. Все они служили без всяких ущемлений, получали продвижение по службе и очередное воин ское звание. Например, Борис Моисеевич Соболь стал полковником, не будучи членом партии. Что-то я не припоминаю на полигоне других беспар тийных полковников. Вениамин Моисеевич Эйбшиц заслуженно получил звание гене рал-майора».

Беспартийный Соболь был начальником отдела, офицеры которого почти все были членами КПСС. Несколько странно проходили в нашем отделе партийные собрания, на которые мы, естественно, не могли не пригласить своего начальника. Это партийное мероприятие больше походило на служебное совещание с постановкой задач тогда ещё подполковником Соболем. Находились юмористы, которые шутили, мол, партийные взносы не платит, а нам даёт указания по партийной линии.

Надо заметить, что каких-либо этнических особенностей у Бориса Моисеевича, совершенно не наблюдалось. Моя семья жила в квартире, рядом со штабом полигона, вместе с закоренелым холостяком Кацом Ароном Марковичем. Среди офицеров и солдат – кто не знал Каца? Известного эскулапа по части дизентерии. Однако он был дольно квалифицированным терапевтом, услугами которого пользовалось высокое командование полигона. Да и нашу малолетнюю дочурку Арон Маркович по-соседки лечил безотказно.

В то время прилипчивая дизентерийная палочка была достоянием почти каждого в астраханской степи. Плоховато тогда было с санитарией в военном городке, к тому же фильтровальная насосной станции забора воды из Ахтубы появилась в конце пятидесятых годов.

Наш сосед устраивал «светские приёмы», на которые сходилось много народу, имевшему один этнический корень. Среди гостей я ни разу за пять лет не встречал моего начальника «обрусевшего» Соболя. Борис Моисеевич был прямой, открытый человек уважительно относившийся что к солдату, что к офицеру. Всегда деятельный, подвижный и остро реагировавший на обстановку, которая, казалось бы, не относится к его служебным обязанностям.

Борис Моисеевич Соболь с самого начала работы полигона обеспечивал испытания и пуски ракет на полигоне по технологической цепочке, связанной с работой железнодорожного хозяйства. Значит, Борис Моисеевич причастен, также как и другие специалисты полигона, ко всей номенклатуре ракетных комплексов, прошедших через полигон. Это первые комплексы с ракетами Р-1 и Р-2, Р-5 и Р-5М (с ядерным зарядом), и далее. Всех не перечислить.

На ракетных комплексах наш начальник отдела Соболь обладал талантом, что называется, расшивать узкие места в технологическом графике проведения испытаний и подготовки оборудования к работе и пуску ракеты. В случае возникновения задержек, появлявшихся всегда не к месту «бобов», то есть отказов и неисправностей оборудования и аппаратуры, Борис Моисеевич ответственность брал на себя, не подставляя под удар своих подчинённых. При этом он никогда не искал оправданий и не распекал номера расчёта, допустившего нарушение технической документации. Трудностей в ракетном деле в то время было с избытком, но наш Соболь не был инициатором конфликта, напряжения в работе. Он был на службе и в быту глубоко порядочным человеком, на которого можно было положиться. Борис Моисеевич отличался высокой коммуникабельностью, находил общий язык и с подчинёнными, и с начальством, тем более с представителями промышленности. Последние, представляя продукцию своего предприятия, не всегда были заинтересованы в истинных причинах отказа, поломок ракетной техники и оборудования, но Борис Моисеевич умел без крика и нажима добиться общего понимания проблемы на пользу дела. Он не допускал в своих действиях суеты, немотивированных порывов, хотя отличался подвижностью, не мог сидеть просто так, без дела.

Вообще говоря, офицер Соболь был наделён деловой хваткой и пробивной силой в решении поставленных задач. Перед ним не было такого задания, чтобы он спасовал и не мог его выполнить. Естественно, он пользовался авторитетом и уважением, как начальства, так и подчинённых. В поведении нашего товарища не было позы, горделивости, зазнайства. Всё было естественно, с привлекательной простотой. Его авторитет и уважение стояли высоко. На шутки и подначивание, подзадоривание со стороны сослуживцев Борис Моисеевич реагировал спокойно и с достоинством. Все знали, что Соболь на полигоне с первых дней, и некоторые товарищи обращались к нему, в то время подполковнику, с вопросом:

– Слушай, Борис. Когда тебе присвоят полковника?

Подоплёка такого любопытства была в том, что офицер Советской армии Соболь не был членом партии.

Следовал моментальный ответ, не окрашенный в обидные тона:

– В тот самый момент, когда Главком подпишет приказ, и я стану полковником.

Звучал и другой навязчивый вопрос:

– Борис Моисеевич, ты, когда будешь приобретать машину?

В шестидесятые годы офицеры Кап. Яра бросились покупать тяжёлые мотоциклы, «Москвичи», «Жигули» и даже консервы на колёсах, то есть «Запорожец». На что следовал невозмутимый ответ о том, что такие деньги он не истратит на такси за всю жизнь, если будет ездить даже каждый день. После чего у любопытствующего терялся интерес продолжать разговор.

С таким начальником было легко работать. Это не значит, что он не требовал технологической и воинской дисциплины. Однажды я, будучи в командировке, самовольно её продлил без служебной надобности. Подполковник Соболь, закрывая мне командировочное предписание, не стал читать мораль и прочее, а просто указал на недопустимость подобного нарушения впредь.

Первый старт баллистической ракеты дальнего действия осуществлён на полигоне Капустин Яр 18 октября 1947 года. Это ракета с индексом А-4 есть немецкий проект ФАУ-2, однако собрана была ракета советскими специалистами с участием опытных немецких ракетчиков.

Для нашей страны самый первый старт ракеты – это историческое событие. Пуск ракеты явился завершающим этапом освоения советскими специалистами практического задела немцев в области реактивной техники. Пусть читатель, озабоченный патриотическим чувством о приоритете Германии в освоении ракетной техники, должен знать, что в Советском Союзе решили сперва воспроизвести немецкий опыт создания ракеты ФАУ-2, а затем уже двигаться дальше. Именно И. В. Сталин дал такую директивную установку для выигрыша времени, чтобы не отбрасывать имевшийся богатый технический, производственный, организационный и технологический зарубежный опыт.

Это событие явилось отправной точкой развёртывания широкомасштабных работ по созданию ракетного вооружения и освоению космического пространства. Первая отечественная ракета Р-1 (копия немецкой ракеты А-4) была и зготовлена из отечественных материалов и компонентов на вновь созданной ракетной промышленности в тяжёлое для страны послевоенное время. Первый пуск состоялся 10 октября 194 8 года. В 1950 году первый отечественный ракетный комплекс с ракетой Р-1 был принят на вооружение. Ракету характеризуют такие цифры: стартовая масса (вес) составляла 13,4 тонны, максимальная дальность полёта 270 км, максимальная скорость 4860 км в час, в головной части – обычное взрывчатое вещество массой 785 кг. Точность стрельбы была крайне неудовлетворительной: попадание в прямоугольник: по дальности – 20 км, в боковом направлении – 8 км.

Эти исторические пуски первых ракет происходили при участии старшего лейтенанта Бориса Соболя. К сожалению, пока не удалось разыскать документы, где был бы прописан офицер Соболь в боевом расчёте на подготовку и пуск ракеты А-4. В августе 1946 года на территории Германии было закончено формирование ракетного соединения – бригады особого назначения Резерва Верховного Главного Командования. Борис Соболь в астраханскую степь прибыл в составе именно этой бригады.

На полигоне есть памятное место, где впервые в Советском Союзе были осуществлены пуски первых ракет на так называемом «Интеграле», вблизи площадки № 2. На пьедестале (штатный пусковой стол), установлена ракета Р-1. На постаменте закреплена мемориальная доска с именами участников подготовки и проведения первого пуска. Там выбиты имена конструкторов ракетной техники, так сказать первой величины, во главе с Сергеем Павловичем Королёвым, а также высокого военного начальства. Список офицеров участников первого пуска довольно обширен, были неточности, искажения имён. Данную неряшливость исправляли десятилетия спустя. К тому же допущен пропуск имёни тех офицеров, кто действительно входил в боевой расчёт по подготовке и пуску той первой ракеты.

В 1965 году установку ракеты Р-1 из серийной партии доверено было произвести Борису Моисеевичу Соболю и начальнику расчёта капитану Льву Бессалову. Мне представляется, было бы справедливо назвать поимённо рядовой и сержантский состав участников первого пуска, – каждый делал своё дело, вошедшее в историю страны. Да и к месту было бы