Наследники или ренегаты. Государство и право «оттепели» 1953-1964 - Павел Владимирович Крашенинников

М. Сперанский, при этом он же был главным кодификатором империи. Потерпев неудачу в роли фаворита во времена правления Александра I, он в значительной мере смог продвинуть свои идеи при Николае I, не признававшем фаворитизма и опиравшемся на преданных ему служак.

Считается, что Сперанский в одиночку осуществил систематизацию всего российского законодательства в 30-х годах XIX века. Это не совсем так: он возглавил этот процесс и идейно, и организационно, и, как ни крути, был облечен доверием императора.

Михаил Михайлович тщательно подбирал коллектив единомышленников для подготовки Свода законов Российской империи, об этом хорошо написано у его ученика М. А. Корфа[237], участника этой работы. У Сперанского был свежий пример Кодекса Наполеона, на который он по политическим причинам не имел права ссылаться. Без Свода сложнее было бы Александру II проводить крестьянскую (1861 г.) и судебную (1864 г.) реформы. В свою очередь, пример Сперанского был использован без лишней огласки при кодификации 1920-х и 1960-х гг., а также при подготовке Свода законов СССР в 1970-е гг. В 1990-е гг. возможность учитывать отечественный и зарубежный опыт была использована при подготовке Гражданского и других кодексов.

Как правило, кодификации проходят в разных отраслях законодательства почти одновременно. Более того, если взглянуть на европейские и отечественные кодификации, мы видим симбиоз, мощную связь и определенную последовательность кодификаций различных отраслей.

Локомотивом кодификационных работ почти всегда выступают гражданские кодексы (уложения), поскольку гражданское законодательство регулирует огромный объем общественных отношений – экономический оборот и частную жизнь граждан (от рождения до смерти).

По идее, гражданское законодательство, и в первую очередь кодексы, должно способствовать гражданам в обустройстве достойной жизни, содействовать созданию и функционированию юридических лиц, регулировать экономический оборот. Соответственно, другие кодексы должны защищать и развивать эти положения, во многом использовать терминологию, юридико-технические приемы и т. п. Вспомним Францию (Французский гражданский кодекс 1804 г., или Кодекс Наполеона, далее Гражданский процессуальный кодекс 1806 г., Торговый кодекс 1807 г., Уголовно-процессуальный кодекс 1808 г. и Уголовный кодекс 1810 г.), Австрию (Общее гражданское уложение 1811 г., Конституция 1849 г., в 1852 г. – новая редакция Уголовного кодекса Австрии), Германию (Германское гражданское уложение 1896 г., Уголовное уложение Германской империи 1870 г.), Швейцарию (Гражданский кодекс Швейцарии 1907 г., Уголовный кодекс 1937 г., который готовился более 40 лет), Россию (проект Гражданского уложения, затем Свод законов Российской империи 1833 г., а впоследствии – кодификационные акты судебной реформы 1864 г.).

Октябрьские события в России 1917 г. подстегнули и донельзя ускорили директивное регулирование посредством Права катастроф. Кризис в семейных и трудовых отношениях потребовал асимметричных нормативных решений: были приняты Семейный (КЗоБСОП) и Трудовой (КЗоТ) кодексы в 1918 г. и уже в период НЭПа, в 1920-е годы – ГК, а затем ЗК, КЗоТ, ГПК.

Появление новых конституций дает импульс к широкому изменению законодательства, в том числе созданию новых или изменению существующих кодексов. Принятие Основного закона СССР 1936 г. также стимулировало кодификационные работы, однако война прервала этот процесс, и кодификация была осуществлена в послевоенный и даже послесталинский период. Очевидно, что нэповские кодексы давно устарели и не соответствовали сталинским воззрениям на общество и складывающиеся отношения. Вместе с тем Иосиф Виссарионович не видел острой необходимости в стимулировании этих работ.

Есть сталинская Конституция, появился сталинский Примерный устав сельскохозяйственной артели, работают советские и партийные органы. Все идет как надо. И конечно, во время войны не до систематизаций. После войны вялотекущие работы были продолжены, но никаких грандиозных планов по этому поводу не было. На съездах и в речах генсека кодексы не упоминались.

Только после кончины «вождя народов» общий настрой на реформы придал импульс масштабной расчистке и кодификации законодательства. Обратим внимание на слова «общий настрой» – это не фигура речи, а именно стремление сделать то, что давно назрело, реализовать то, что необходимо. Для этого необходимо совпадение интересов части руководства страны и высококвалифицированных правоведов, готовых подготовить соответствующие проекты. Качественные тексты не могут быть написаны только чиновниками и тем более политиками, но концепция документа излагается, конечно же, под их руководством.

Именно в 1960-е гг. сформировались система и «взаимоотношение» важнейших законов Советской страны, имеющие большое влияние до сих пор.

Последовательность принятия главных законодательных актов была лестничная, и ей соответствовала иерархия этих документов. Первая – это, конечно же, Конституция (Основной закон) Союза ССР 1936 г. Далее шли конституции республик 1937 г., следующими шли принятые в 1960-х гг. Основы законодательства Союза ССР и союзных республик – кодификационные союзные законодательные акты, небольшие по объему, но важнейшие для конкретной отрасли законодательства, и уже вслед за Основами – кодексы республик, с одной стороны детализирующие Основы, а с другой – повторяющие их и соответствующие положения конституций дословно. Противоречий не было и не могло быть, поскольку в большинстве случаев подготовка и принятие были не просто под контролем партийных и советских органов, но и с участием разработчиков Основ. О подготовительных работах, основных положениях главных кодифицированных актов, таких как Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г., ГК РСФСР 1964 г., Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г., УК РСФСР 1960 г. и других, мы расскажем далее.

Нельзя обойти вниманием 90-е годы XX века (хотя они и выходят за рамки нашего повествования), поскольку за Конституцией Российской Федерации 1993 г. последовали первая часть ГК РФ 1994 г., вторая часть ГК РФ 1995 г., Семейный кодекс РФ 1995 г., Уголовный кодекс РФ 1996 г. и пр.

Глава 4

Карательная политика

§ 1. Рецидивы репрессий

Вместе со страной менялись и судоустройство, и судопроизводство. Руководители государства понимали и всячески демонстрировали необходимость оперативных изменений, избавляющих страну от массовых репрессий и тем более террора.

При этом партия и сам Н. С. Хрущев никогда не осуждали репрессии вообще, а только «неправильные» репрессии – в первую очередь террор против партийной верхушки и бюрократии. Они никогда не были поборниками защиты прав человека, более того – они об этих правах не задумывались и в случае необходимости не считали зазорным их нарушать. И в этом им содействовало пренебрежение фундаментальными основами права со стороны правоприменителей, позволявшее осуществлять целевые или точечные репрессии как для прекращения нежелательных тенденций и явлений, так и против отдельных инакомыслящих.

Советский Союз по-прежнему оставался тоталитарным государством. В отличие от авторитарных режимов, преследующих только своих явных противников, тоталитаризм требует от всех подданных активного включения в осуществляемые им социально-политические процессы. Поэтому преследования настигают многих, кто отрывается от советского общества и пытается отсидеться в тихой гавани, избегая участия в митингах, профсоюзных и партийных собраниях, демонстрациях и прочих проявлениях лояльности режиму. В качестве исполнителей таких репрессий выступают партийные и комсомольские