Мечников. Том 12. Щит мира - Игорь Алмазов

вам такой вариант? Патент на саму концепцию вакцин и сывороток мы разделим между собой с Ярославом. Вы же можете спокойно создавать конкретные препараты на основе бактерий и вирусов в рамках нашего проекта. Тогда мой проект ускорится, а вы получите деньги и славу. На мой взгляд, это честно.

— А взамен? Что я буду вам должен? — Павлов с трудом сдерживал интерес. Моё предложение точно пришлось ему по душе.

— Расскажете мне всё, что вам удалось узнать о тайных логовах семьи Боткиных. Подозреваю, что вы не только в этом подвале успели побывать. Вы ведь уже ходили к руинам их дома, верно? По глазам вижу.

— Ходил, — кивнул Павлов. — Но проникнуть в их главное убежище не смог.

— Почему? У вас ведь при себе их медальон? Он служит ключом от их потайных убежищ.

— Ошибаетесь. Медальон открыл только этот подвал. С их основным убежищем всё гораздо сложнее. Нехорошая там аура. Стоило мне приблизиться к руинам их дома, как я почувствовал непреодолимое желание уйти. Не знаю, чем они защитили свои тайны, но без подготовки там запросто можно погибнуть, — заявил Павлов.

А ведь Василий Ионович Решетов меня предупреждал. Старик говорил, что главная библиотека Боткиных защищена рядом ловушек. Наверное, одна из них отпугнула Павлова.

— Кстати, откуда вы взяли этот медальон? — поинтересовался я. — Только не говорите, что вы приходитесь родственником почившим Боткиным.

— Нет, мой род никак с ними не связан, — Павлов присел на обрушившуюся плиту, достал из сумки блокнот и помахал им перед собой. — Вот. Я облазал весь госпиталь и нашёл эти записи. В них были намёки, где скрыт медальон. Там же упоминалось о тайном убежище. Я думал, что раскрою все тайны в одиночку, но… Скоро вы поймёте, что правда того не стоит. Даже этот подвал скрывает столь омерзительную информацию, что даже у меня пропало желание изучать историю этой семьи. А я, как вы уже поняли, обычно не останавливаюсь ни перед чем, лишь бы получить новые знания.

Заинтриговал! Но с выводами я спешить не стану. Для начала нужно утрясти наши с Павловым взаимоотношения.

— Раз блокнот у вас с собой есть, значит, есть и перо? — уточнил я.

— Разумеется. А что?

— Я готов подписать договор прямо сейчас. Закрепим магической печатью. Если вы ещё не передумали.

Я дал Павлову пару минут на размышления. Но желание вновь вернуться к медицинским исследованиям оказалось сильнее его гордыни. Он молча кивнул, и мы подписали договор.

Таким образом я дал ему добро на использование своего изобретения. А он в ответ пообещал, что поможет мне в исследовании Боткинских катакомб.

На самом деле, я искренне рад, что обстоятельства сложились именно таким образом. Лучше иметь Павлова в союзниках, чем во врагах. Как конкурент он только мешается без толку. Зато как коллега сможет сильно ускорить развитие моего проекта.

— Вот уж не думал, что мы когда-нибудь станем союзниками, — будто прочитав мои мысли, усмехнулся он. — Но теперь назад дороги нет. Пройдёмте, Алексей Александрович. Я покажу вам, что скрывали здесь эти сволочи.

Сволочи? Впервые слышу, чтобы кто-то отзывался о семье Боткиных таким образом.

— Чем они вам не угодили? — я прошёл под каменной аркой в соседнюю комнату. Павлов шёл впереди меня и попутно зажигал световые кристаллы.

— Сейчас узнаете. Думаю, вы быстро измените своё мнение об этой семье. В нашей Империи их часто упоминают как героев. Но на мой взгляд, они были обычными садистами, — заявил Павлов.

Когда Владимир провёл меня в соседнюю комнату, я сразу понял, чем на самом деле занимались в подвалах этого госпиталя.

Секционный зал был уставлен койками с кожаными ремнями. На стенах висели цепи, а на некоторых столах до сих пор виднелись пятна запёкшейся крови.

— Я изучил их записи, Алексей Александрович, — произнёс Павлов. Его голос гулким эхом разнёсся по секционному залу. — Они ставили эксперименты над пациентами. Многие в этом подвале погибли из-за их действий. Думаю, вы и сами это чувствуете.

Он прав, ощущение ужасное. В целом, если не приглядываться к секционным столам, может показаться, что мы в обычном зале для вскрытия трупов. Но лекарскую магию не обманешь: аура здесь сокрушительная.

И ведь самое ужасное, что никаких намёков на некротику тут даже нет, все эти ужасы творили лекари. И я понимаю, зачем они это делали. Боткины были не столько лекарями, сколько учёными.

Да, я много раз обращал внимание на разницу между врачом и учёным даже в своём мире. По сути своей, любой медик — исследователь. Но кое-что отличает учёного от врача — цель.

Одному нужны здоровые пациенты, а второму — знания. Помню одного человека, который пытался усидеть сразу на двух стульях. Я тогда ещё учился в университете и наблюдал за доцентом, который большую часть времени посвящал именно научным работам по нефрологии. С пациентами он общался по-хамски, никогда не надевал халат, студентов-медиков использовал исключительно для сбора статистики для своих статей. Уж насколько я не люблю жаловаться на коллег, но этот человек вёл себя отвратительно.

На мой взгляд, таким людям в медицине не место. Почему-то ситуация с Боткиными напомнила мне именно о нём. Думаю, эта семья тоже собирала научные данные. Любыми методами. А эксперименты над людьми в эту эпоху контролируются очень плохо. Возможно, их даже на законодательном уровне ещё не запретили.

В каком-то смысле даже хорошо, что секта Тёмного бога стёрла эту семью с лица земли. Они веками собирали информацию, не делились ею с другими лекарями, так ещё и умудрялись пациентов увечить.

— Вы были правы, Владимир Харитонович, — кивнул я, закончив изучать записи Боткиных. — Скоты. По-другому их и не назовёшь.

— Скажу вам честно, господин Мечников, я потому и не хотел допускать вас к этим залам, — подметил Павлов. — Боялся, что вы захотите воспользоваться их записями.

— Нет уж, — сухо усмехнулся я. — Использовать для лечения людей методики, которые были созданы за счёт гибели других пациентов? Это неправильно. Мы с вами и сами можем создать свои методы, не пролив при этом ни капли крови.

Тем более из своего мира я перенёс гораздо больше знаний, чем раздобыли Боткины здесь с помощью своих ужасных методик. Жалеть не о чем.

Павлова мои слова явно порадовали. Я закончил изучать подвал госпиталя, после чего мы вернулись наверх — в кабинет. Мы