Воспоминания. От службы России к беспощадной войне с бывшим отечеством – две стороны судьбы генерала императорской армии, ставшего фельдмаршалом и президентом Финляндии - Карл Густав Эмиль Маннергейм

были стянуты в Ковель. Было ясно, что немецкие резервы на подходе, и я позвонил генералу Деникину с просьбой сменить меня в течение дня, если он не желает видеть высоты занятыми противником. Его ответ был «Нет». Он сказал, что занят перегруппировкой и сам отбил бы их, если бы это было необходимо. Я ответил, что позже, возможно, будет трудно вышвырнуть немцев. «Где вы видите немцев, генерал? Здесь нет немцев!» – воскликнул Деникин, на что я сухо ответил, что у меня больше шансов их увидеть, поскольку они прямо передо мной.

Для него было характерно по-русски преуменьшать важность того или иного факта, потому что тот по какой-то причине не соответствовал его представлениям. Во всяком случае, когда ближе к вечеру я отвел свои войска, чтобы выступить в качестве резерва корпуса, высоты были быстро заняты немцами, и значение этого вскоре стало ясно генералу Деникину.

Генерал Деникин должен был атаковать утром, и приказ заключался в том, что конная дивизия должна была развить его успех. Я сам разговаривал по телефону с командующим генералом Кашталинским, проигравшим битву при Ялу в ходе Маньчжурской кампании, и выразил опасение, что вместо этого немцы со своими отдохнувшими войсками будут развивать свой успех против генерала Деникина. Я даже осмелился предложить, чтобы моя дивизия расположилась на южной оконечности треугольного болота между деревнями Киселин и Ворончин, откуда она могла бы действовать в любом направлении. Генерал Кашталинский коротко ответил: «Вы слышали мой приказ? Тогда исполняйте!»

На рассвете я поскакал с передовым отрядом к горящему Киселину, который немцы удерживали под огнем своей тяжелой артиллерии. Снаряды рвались с оглушительным грохотом. Со стороны Ворончина тоже была слышна сильная артиллерийская канонада. Недалеко от Киселина ко мне прискакал ординарец с приказом командира корпуса в связи с изменением обстановки немедленно занять позицию слева от Ворончина, где противник яростно атаковал левое крыло 39-го армейского корпуса, и я не мог сдержать улыбки при воспоминании о резком приказе генерала Кашталинского: «Тогда исполняйте!» Болото перейти было невозможно, а это означало, что марш займет целый день.

Чтобы прикрыть наступление и поддерживать связь с войсками на обоих флангах, я выслал вперед четыре разведывательных эскадрона. К вечеру я добрался до своего нового сектора, где открытая местность то тут, то там перемежалась с сосновыми рощицами. Местность передо мной была свободна от противника, но справа слышалась сильная стрельба. Я взобрался на артиллерийский наблюдательный пункт – ветряную мельницу, которая была соединена по телефону с другой, где расположился командир артиллерии. Он рассказывал мне, что видел: «Наши люди отступают… Они в панике, и их преследуют немцы… Наши люди бросают оружие и сапоги. Они спасаются бегством. Сотни людей попали в плен… Правый фланг немцев миновал рощу… Я вижу лошадей на опушке леса… Похоже, мы готовимся к атаке… Мы атакуем немцев с фланга и тыла… Полный успех… Они обратились в бегство».

Некоторое время спустя я тоже увидел, что немцы отступают. Это было результатом хорошо подготовленной атаки, проведенной одной из моих казачьих сотен под командованием подполковника Смирнова. К сожалению, развить наш успех не удалось, потому что, когда мой первый полк прибыл туда, было уже темно.

После этого у нас было две недели позиционной войны, в течение которых был произведен ряд перегруппировок, и в начале июля наступление возобновилось в секторе Луцка, а к концу месяца все армии генерала Брусилова перешли в наступление. В Галиции были достигнуты большие успехи, однако в направлении Ковеля и Владимира-Волынского, где у противника было достаточно времени для создания мощной обороны, противник предпринял энергичную контратаку. Бои продолжались до 12 августа.

Крупное наступление не принесло ожидаемых результатов. Ни прорыв в Луцке, ни на других участках не позволили нанести решающий удар по австрийской армии. Из-за длительной артиллерийской подготовки наступление не стало неожиданностью, а резервы генерала Брусилова были недостаточно сильны, чтобы развить первоначальные успехи. Подкрепления из других секторов прибывали слишком медленно, кавалерийские дивизии использовались недостаточно сосредоточенно, а их взаимодействие с пехотой оставляло желать лучшего.

Несмотря на это, наступление следует рассматривать как значительный успех. Было взято около четырехсот тысяч пленных и большое количество военного имущества. В среднем противник был отброшен назад на 30 миль, а после продвижения на шестьдесят миль 9-я армия достигла Станислава и Карпатских перевалов, благодаря чему была захвачена вся Буковина. На фоне состояния армии прошлой осенью результат методичной работы в течение зимы заслуживал всяческих похвал, не в последнюю очередь из-за того влияния, которое наступление оказало на стратегию на других фронтах. Австрийцам пришлось остановить свое многообещающее наступление на итальянском фронте, ослабло и давление на французов под Верденом. Тот факт, что двадцать четыре немецкие дивизии пришлось вывести из Франции и перебросить на Восточный фронт, дал хорошее начало англо-французскому наступлению на Сомме 1 июля.

Косвенным результатом успеха Брусиловского наступления стало решение Румынией в конце 1916 года присоединиться к Антанте, для достижения которого ее дипломаты приложили немало усилий. Однако было весьма сомнительно, что это было выгодно России с военной точки зрения. Румыния пренебрегла созданием сильной армии и располагала только десятью действующими и десятью резервными дивизиями, а офицерский и унтер-офицерский составы корпуса были малы и слабы. Аналогично и оснащение и подготовка армии. Таков был новый союзник, который должен был прикрывать левый фланг русских армий.

Вскоре подтвердилась правота тех, кто считал, что нейтральная Румыния принесет России больше пользы. Концентрическое наступление Центральных держав через Карпаты и Добруджу привело к потере до конца года всей Валахии со столицей Бухарест, а также Добруджи. На раннем этапе своего вступления в войну Румыния обратилась за помощью к России, и по мере продолжения австро-германского наступления эта помощь приобретала все большие масштабы. Ранней весной 1917 года русские подкрепления на трехсотмильном румынском фронте насчитывали не менее ста шести пехотных и шести кавалерийских дивизий. Это означало, что Россия перебросила почти четверть своих сил на помощь Румынии и осталась практически без резервов. В дополнение к этому Россия несла ответственность за снабжение и экипировку румынской армии, и ее стратегическое положение ухудшалось день ото дня. Классический пример того, как опасно иметь слабых союзников!

Среди войск, отправленных в Румынию поздней осенью 1916 года, была и моя дивизия, которая в конце ноября покинула Луцк и прошла почти 450 миль по дорогам, которые больше не заслуживали этого названия. Была желательна быстрая помощь, но Ставка опасалась использовать перегруженные железные дороги. В Романе, в Молдавии, мы имели честь присутствовать на смотре у командующего 9-й армией, генерала Лечицкого, который выехал мне навстречу,