Солдаты СВО. На фронте и в тылу - Михаил Иванович Федоров

одну четверку. Рисовал масляными красками на холсте. Я ему покупала краски, кисточки колонковые. Тогда дефицит был. А рисовал картины. Он, как и я в свое время, занимался конным спортом. У нас же конный завод. Ходил на бокс. Такой был, что его на все сразу хватало.

Владимир Воронин в школе

2. Техникум. Дивизия имени Дзержинского. Милиция

– А в техникуме сколько учился? – спросил я.

– Четыре года.

– Ему учеба нравилась?

– Ну, как вам сказать. Если честно сказать, то он практически не учил предметы. Потому что говорит: то, что я прослушаю, этого уже достаточно. Все запоминал. Учился хорошо. Поэтому легко доставалось. В техникуме был секретарем комсомольской организации, в школе – комсоргом. Везде принимал участие…

– Активный мальчик.

– Очень активный.

Я представил, сколько радости и надежд представлял для нее охочий до жизни ее сын.

Спросил:

– А по характеру?

– Мои сыновья были разные. Между ними год и два месяца разница, а разные. И по росту. Володя невысокий… Но справедливый.

Мама рассказывала, а потом заметила:

– Мог за себя постоять. Его один парень ударил, а он сдачи дал. Тот дружил с девочкой, она почему-то не пошла с ним, а пошла с Володиком, и тот вызвал его на драку. Но Володя с ним один на один…

– Мальчишки… И в каком возрасте заканчивает техникум?

– Поступил в пятнадцать, закончил почти в девятнадцать. В феврале он закончил техникум, а в апреле его забрали в армию. Послали служить в дивизию имени Дзержинского.

Дивизия относилась к внутренним войскам МВД.

Мама Владимира:

– Их было четыре мальчика из Хренового. Они и в школе учились в одном классе, в техникуме. И в дивизию вместе. Он закончил там учебку. После учебки – прапорщик. Занимался по строительству. Какая-то часть была. Все строительные работы на нем. Потом ему это надоело, захотел в артиллеристы. Он перешел, и его послали на учебу в Питер. Он там закончил высшее командное училище МВД. Дослужился до капитана. Ну и потом не стало моего младшего сына, он увидел это, что я сталась одна, и ушел со службы. Ушел из-за меня. Потом работал инспектором-криминалистом на транспорте.

– В транспортной милиции.

– Да. Имел допуски и по технической экспертизе, и по оружию, и по баллистике. Лет пятнадцать работал.

– В Чечне был?

– Нет, не был. Его посылали начальником аэропорта в Моздок, но он отказался, потому что жена должна была родить: «Пока не родится ребенок, я никуда не поеду». Дослужился до майора. Ему оставалось полгода до пенсии, и попал в дтп. Там ничего страшного, бампер помял у другой машины, но уволили. Хотя у него награды и за армию, и за милицию четыре медали.

– Всякое в жизни бывает… А жил где?

– Он с женой жили в Придонском в Воронеже, потом купили дом в Углянце.

– И как дальше сложилась его судьба?

– Когда ушел из милиции, поступил в казачество в Углянце. Был начальником штаба у местных казаков. Там активное участие принимал. И попутно заключил контракт о пребывании в мобилизационном людском резерве. Какой-то «Барс». Это территориальная оборона. Он был начальником штаба батальона. Там подготовка, переподготовка. Ему надо было полгода доработать до пенсии. Он был мастером на все руки. И сварщиком мог – у него сварка была. И рисовал, и выжигал. Даже поесть мог сготовить – повар так не сготовит.

3. Сидит и говорит: «Дайте хоть на вас посмотрю…»

– И оказался на специальной военной операции…

– Вы насчет Украины. Там было много таких ребят, которым оставался год, полгода до пенсии. Там заключали контракт, и он у них был начальником штаба. И все изъявили желание пойти на СВО. А его не брали, потому что возраст 48 лет. И он добивался. Звонил, писал в отдел кадров в Министерство обороны. Ребят, которые с ним служили, забрали раньше. И там у них подготовка месяц была. А он оставался уже один. И его в сентябре (2022 года) разрешили взять. Все мы здесь ему купили, снарядили. Поехал он в Мулино Нижегородской области. Туда приехал, а оказалось, отдел кадров переехал в другое место. Его посадили в эшелон, сказали: «Мы туда едем», даже он ни контракт, ничего не подписывал и поехал. Сразу в Харьковскую область. Ольшан. Бросили в посадке какой-то. «Идите вон там в деревню и там домик снимайте». Они пошли снимать домик. А пришли, этого домика уже нет. Его разбомбили. Они там в погребе жили. Его ставили командиром роты, он отказался. «Пусть, молодые, им надо пробиваться». Он пошел командиром взвода.

– Он приезжал?

– Встречались. Это было осенью. Мы его искали, от него ничего не было. Потом он позвонил, что едут за гуманитаркой в Валуйки. И мы туда приехали. Это последняя наша встреча. Сидит и говорит: «Дайте хоть на вас посмотрю…»

Заплакала. Потом, перебарывая что-то внутри, продолжила:

– У него был позвоночник, грыжи, но он ничего никому не говорил. Ему надо было дома сидеть, не на войну идти.

– Что он говорил о том, как приходится воевать?

– «Ребята, – говорит, – неопытные. Молодые. Сбор. Один в тюрьме отсидевший. Они оружие кто держал, кто не держал». Я говорю: «Может, как-то по твоим болячкам уйти». Он говорит: «Как я их брошу? Они же ничего не умеют». Видео есть, как они в лесу делают блиндажи.

– И вот снова на передовую.

– Да. Километр друг от друга они были. Километр – и один взвод, потом километр – и второй, и километр – третий взвод. Но часть уже выводили. Уже один взвод вывели, осталось два вывести. Во взводе должно быть тридцать человек, а было десять. Одного или двух он отпустил. Он грамотный. Он все точки огневые (противника) передал куда надо… И потом, когда их окружили, он по рации успел позвонить и сообщить, что их окружили. Их семь человек окружили, эти украинцы и поляки. А им поддержки никакой. Не было ни минометов, ни танков. Чтобы эти точки пострелять. Где он их все указал. Поддержки у них не было. И патронов у них не хватило. Потому что оружие дали, автоматы такие, что затворы выскакивают. Ну, в общем…

– Это декабрь 22 года…

– Да, он погиб 24 декабря. Видео есть украинцев с поляками, когда их убили, он лежит около дерева, борода такая длинная. А они ходят, поляки с украинцами: ну это груз 200, это тоже груз 200, подходят к нему: «Вот, а говоришь, что своих не бросают». Про наших.

Но этот украинец не прав.

На самом деле на спасение ребят пошли наши штурмовики, но им тоже не повезло. Попали в засаду. Как помните,