Ковальский в тылу врага - Неуловимый Джо

— Никак нет, гражданин начальник.

Начальник покосился на охранников, и один из них очень больно ударил меня дубинкой по спине. Мне пришлось соображать быстро.

— Оккультизм не моя специальность, но я много общался со специалистами в этой области.

— И какая же специальность у тебя?

— Магия плоти. Манипуляции с плодородием, немного разбираюсь в травничестве, — импровизировал я. — Привороты на красоту и долголетие.

— Хм. Долголетия мне только не хватало. — рассмеялся начальник. — Астральный маяк поставить сможешь?

— Смотря какой.

— Приворот на женихов.

— Вы хотите найти своего "суженого"? — спросил я и приготовился получить дубинкой ещё раз.

Но начальник посмотрел на меня строго и сосредоточенно. Затем, не отрывая глаз от меня, сказал охранникам:

— Варечку приведите.

Один охранник вышел за дверь и вскоре привёл сногсшибательную красотку, буквально палитру стереотипов о русских красавицах. Если бы я не слышал её имени, то однозначно подумал бы, что её зовут Наташа. Она была одета в дорогие одежды, буквально кричащие о её красоте. Но лицо у неё было очень грустным. А под толстым слоем яркого макияжа отчётливо прослеживались мешки под глазами. Не первой свежести юбка, помятый полушубок из драгоценных мехов и сильный запах бензодиазепинов и дисульфирама явно намекали на заметную стадию алкоголизма.

Охранник шлёпнул мне на колени папку с астрологическими записями и разнообразными сертификатами о прохождении курсов экстрасенсорных процедур. Не успел я даже половины пролистать, как охранники притащили винтажный стул, усадили Варвару на него и подкатили мне огромную тележку с разнообразными ритуальными сосудами, благовониями и талисманами. Я хотел было попытаться что-то выторговать, но начальник подошёл ко мне и на ухо процедил:

— Если ты не сделаешь так, что моя дочка выйдет замуж, я превращу твою жизнь в ад.

Мне ничего не оставалось, как попытаться войти в роль и впопыхах придумать какой-нибудь убедительный ритуал. Но меня вовремя посетила одна идея. Я вспомнил, как наглость покойного Кшиштовского сработала на русских, и решил попытаться применить его опыт. Я захлопнул папку, деловито взглянул в глаза начальника и сказал:

— Ладно. Но мои ритуалы намного мощнее всех этих дилетантов. Если вы помешаете провести ритуал как следует, это может стоить вам о-о-о-очень дорого.

— У тебя есть полчаса. — строго сказал начальник, а один из охранников активировал электрический шокер на дубинке.

Я встал, взял стул Варвары Николаевны и бесцеремонно подвинул его вместе с ней точно на пересечение диагоналей на полу. Я взял явно дорогие благовония и стал выводить на полу химические формулы летучих веществ из состава человеческих и животных феромонов. Но потом посмотрел на камеры наблюдения в кабинете и решил беспорядочно, но эстетично дописать разные алхимические символы из младенческого периода естественной наукографии. Не успел я закончить, как решил всё же осмотреть женщину, и заметил на её шее порезы от бритвы, явно сделанные рукой самой Варвары. Но лишь только я стал проникаться к трагедии этой сорокалетней женщины, как она вызверилась на меня:

— Лампадку Афонскую возьми, бестолочь! Все мужики одинаковые! Ни черта никто не может!

У меня было восемь дочерей и весьма резкая жена. Может, я и не разбирался в психологии, но кое-что умел.

— Что же ты сама с ними всеми не разобралась, а? Умница-красавица? От тебя такой перегар, что его ни один астральный маяк не пробьёт! Сиди тихо и не ёрзай, раз сама свои проблемы решить не можешь.

— Ты мне тут поумничай! — сказала она, надменно скривившись.

— Да ладно. Не хнычь. Сейчас всё сделаем. — сказал я добродушным тоном и постарался представить свою дочь на её месте.

Ритуал начался. Я потанцевал вокруг, спел определение правила Клапейрона-Менделеева на латыни, поводил вокруг неё бамбуковыми палочками и стал неуклюже пытаться зажечь масляный ритуальный светильник. Для пущего запаха добавил в лампаду немного льняного и розового масла с экстрактом полыни.

— Обращаюсь к эгрегору эволюции, симулякру отбора и святого выживания, да будет самка эта обласкана Гауссовым распределением, да попадёт она в священный центральный предел. Взываю к несметным духам чисел Мандельброта и Гильберта, Алеф Нуль, Алеф Нуль, Алеф Нуль!

— А теперь закрой глаза ладонями на перекрёст, и представь своего суженого.

— Не нужен мне никакой суженый! Никто мне не нужен!

— Он тебе нет, а ты ему нужна. Он ждёт тебя, нуждается в тебе, пока ты тут в потёмках бродишь. — сказал я и проникновенно добавил: — Он тоскует по тебе, дура! Ну, не артачься, закрывай глазки.

Пока она считала от сорока трёх до нуля, я быстренько нарисовал на полу треугольник Паскаля и поставил её ногами в вершину.

Начальник тюрьмы внимательно наблюдал за мной. Вероятно, он учуял, что я вошёл в роль. На миг я и сам поверил, что смогу ей помочь. Я трогал её за плечи, шею и голову, но прикасался я к ней явно не так, как алчные похотливые шарлатаны, попадавшиеся ему ранее. Я чуть ли не искренне переживал за эту несчастную, неоднократно оступавшуюся женщину. Я посмотрел в глаза начальнику, и он с одного взгляда понял, что у меня тоже есть дочери, несмотря на то, что о них в моих документах к счастью ничего не было.

— Открой глаза и слушай. Это мистический символ случайного распределения. Нет никаких астральных маяков, чушь это всё. А вот математика — это священный язык мироздания, на нём говорит сама эволюция. Ты должна сама найти свой путь на этом треугольнике. Но не торопись. Подумай хорошо, это очень рискованная магия. Если ты оступишься и не попадёшь в двадцатку — навсегда останешься старой девой.

Женщина пустила слезу и сказала:

— Я готова.

— Не так быстро, — сказал я и взял алтайский платок и завязал ей глаза. — Представь своего суженого и сделай семь шагов ему навстречу. Твой отец тебя проведёт.

Из меня получился неплохой аниматор. К этому моменту не то что отец, я сам был готов поверить в своё "колдовство". Даже заключённые это оценили. Они выстроились на холмике в саду и внимательно наблюдали за действием через окно. Все они смотрели на меня с долей уважения. И тем не менее, я взаимодействовал с администрацией. Так что если мой кипиш не удастся или негативно отразится на всех заключённых, то мне придёт очень жестокий конец. А перед ним я даже в одиночной камере буду опасаться сомкнуть глаз. Я высмотрел Цибельмана и, дождавшись, когда всё внимание будет приковано не ко мне, жестами попросил Цибельмана разогнать зевак. Вскоре он остался один.

Когда отец и дочь дошагали по классикам до заветного магического числа, и я уже практически выкрутился, я сделал