Золотой век русской поэзии - Вильгельм Карлович Кюхельбекер

знакомое страданье!

И где ж вы, резвые друзья,

Вы, кем жила душа моя!

Разлучены судьбою строгой, —

И каждый с ропотом вздохнул,

И брату руку протянул,

И вдаль побрел своей дорогой;

И каждый в горести немой,

Быть может, праздною мечтой

Теперь былое пролетает

Или за трапезой чужой

Свои пиры воспоминает.

О, если б, теплою мольбой

Обезоружив гнев судьбины,

Перенестись от скал чужбины

Мне можно было в край родной!

(Мечтать позволено поэту.)

У вод домашнего ручья

Друзей, разбросанных по свету,

Соединил бы снова я.

Дубравой темной осененный,

Родной отцам моих отцов,

Мой дом, свидетель двух веков,

Поникнул кровлею смиренной.

За много лет до наших дней

Там в чаши чашами стучали,

Любили пламенно друзей

И с ними шумно пировали…

Мы, те же сердцем в век иной,

Сберемтесь дружеской толпой

Под мирный кров домашней сени:

Ты, верный мне, ты, Дельвиг мой,

Мой брат по музам и по лени,

Ты, Пушкин наш, кому дано

Петь и героев, и вино,

И страсти молодости пылкой,

Дано с проказливым умом

Быть сердца верным знатоком

И лучшим гостем за бутылкой.

Вы все, делившие со мной

И наслажденья и мечтанья,

О, поспешите в домик мой

На сладкий пир, на пир свиданья!

Слепой владычицей сует

От колыбели позабытый,

Чем угостит анахорет,

В смиренной хижине укрытый?

Его пустынничий обед

Не будет лакомый, но сытый.

Веселый будет ли, друзья?

Со дня разлуки, знаю я,

И дни и годы пролетели,

И разгадать у бытия

Мы много тайного успели;

Что ни ласкало в старину,

Что прежде сердцем ни владело, —

Подобно утреннему сну,

Все изменило, улетело!

Увы! на память нам придут

Те песни за веселой чашей,

Что на Парнасе берегут

Преданья молодости нашей —

Собранье пламенных замет

Богатой жизни юных лет;

Плоды счастливого забвенья,

Где воплотить умел поэт

Свои живые сновиденья…

Не обрести замены им!

Чему же веру мы дадим?

Пирам! В безжизненные лета

Душа остылая согрета

Их утешением живым.

Пускай навек исчезла младость —

Пируйте, други: стуком чаш

Авось приманенная радость

Еще заглянет в угол наш.

1820

Уныние

Рассеивает грусть пиров веселый шум.

   Вчера, за чашей круговою,

Средь братьев полковых, в ней утопив мой ум,

   Хотел воскреснуть я душою.

Туман полуночный на холмы возлегал;

   Шатры над озером дремали,

Лишь мы не знали сна – и пенистый бокал

   С весельем буйным осушали.

Но что же? вне себя я тщетно жить хотел:

   Вино и Вакха мы хвалили,

Но я безрадостно с друзьями радость пел:

   Восторги их мне чужды были.

Того не приобресть, что сердцем не дано.

   Рок злобный к нам ревниво злобен,

Одну печаль свою, уныние одно

   Унылый чувствовать способен.

〈1821〉

Разуверение

Не искушай меня без нужды

Возвратом нежности твоей:

Разочарованному чужды

Все обольщенья прежних дней!

Уж я не верю увереньям,

Уж я не верую в любовь

И не могу предаться вновь

Раз изменившим сновиденьям!

Слепой тоски моей не множь,

Не заводи о прежнем слова

И, друг заботливый, больного

В его дремоте не тревожь!

Я сплю, мне сладко усыпленье;

Забудь бывалые мечты:

В душе моей одно волненье,

А не любовь пробудишь ты.

〈1821〉

Дельвигу

Напрасно мы, Дельвиг, мечтаем найти

   В сей жизни блаженство прямое:

Небесные боги не делятся им

   С земными детьми Прометея.

Похищенной искрой созданье свое

   Дерзнул оживить безрассудный;

Бессмертных он презрел – и страшная казнь

   Постигнула чад святотатства.

Наш тягостный жребий: положенный срок

   Питаться болезненной жизнью,

Любить и лелеять недуг бытия

   И смерти отрадной страшиться.

Нужды непреклонной слепые рабы,

   Рабы самовластного рока!

Земным ощущеньям насильственно нас

   Случайная жизнь покоряет.

Но в искре небесной прияли мы жизнь,

   Нам памятно небо родное,

В желании счастья мы вечно к нему

   Стремимся неясным желаньем!..

Вотще! Мы надолго отвержены им!

   Сияет красою над нами,

На бренную землю беспечно оно

   Торжественный свод опирает…

Но нам недоступно! Как алчный Тантал

   Сгорает средь влаги прохладной,

Так, сердцем постигнув блаженнейший мир,

   Томимся мы жаждою счастья.

〈1821〉

Водопад

Шуми, шуми с крутой вершины,

Не умолкай, поток седой!

Соединяй протяжный вой

С протяжным отзывом долины.

Я слышу: свищет аквилон,

Качает елию скрыпучей,

И с непогодою ревучей

Твой рев мятежный соглашен.

Зачем с безумным ожиданьем

К тебе прислушиваюсь я?

Зачем трепещет грудь моя

Каким-то вещим трепетаньем?

Как очарованный стою

Над дымной бездною твоею

И, мнится, сердцем разумею

Речь безглагольную твою.

Шуми, шуми с крутой вершины,

Не умолкай, поток седой!

Соединяй протяжный вой

С протяжным отзывом долины!

〈1821〉

Две доли

Дало две доли Провидение

   На выбор мудрости людской;

Или надежду и волнение,

   Иль безнадежность и покой.

Верь тот надежде обольщающей,

   Кто бодр неопытным умом,

Лишь по молве разновещающей

   С судьбой насмешливой знаком.

Надейтесь, юноши кипящие!

   Летите, крылья вам даны;

Для вас и замыслы блестящие,

   И