Отравительницы, куртизанки, анархистки. Дело о ядах и другие истории знаменитых преступниц - Марк Лефрансуа

сценарий предполагал, что сестры спланировали преступление заранее, однако именно это следователям оказалось чрезвычайно трудно доказать. Причем настолько, что вскоре перед экспертами и следившими за делом журналистами встал вопрос, с чем же они имеют дело – с двумя сумасшедшими или с банальной местью служанок, с которыми плохо обращались их работодатели, но которые тем не менее полностью отдавали себе отчет в своих действиях. В прессе их уже прозвали «лютыми горничными».

По причине нервного состояния сестер Папен судья счел, что их необходимо допросить в кабинете начальника следственного изолятора. Первой дала показания Кристина, заявив, что они с сестрой лишь защищались. Из-за утюга возникло короткое замыкание, хотя электричество уже чинили накануне. Поднимаясь по лестнице, мадам Ланселен сурово и несправедливо отчитала их. Обе, мать и дочь, всегда такие противные, вечно требуют и никогда не благодарят. Кристина с Леей пришли в ярость, они ничего не планировали заранее.

Звучало правдоподобно.

Первые результаты расследования показали, что сестры выполнили всю работу за день до совершения двойного убийства, даже затопили печь углем. В камере Кристина отказывалась спать и принимать пищу, то и дело повторяя, что им с сестрой не нужен адвокат, ведь совершенно очевидно, что их не ждет ничего, кроме эшафота.

Доктор Шартье провел вскрытие, и характер телесных повреждений подтвердил версию убийства. Однако доктор очень удивился, насколько глубокие раны были нанесены найденным ножом. Он был тупым, а бедра мадам Ланселен были рассечены почти до кости. Также он сумел определить примерное количество ножевых ранений (каждой нанесли по 20), но не смог посчитать удары молотком. Вдобавок он нашел глаза мадам Ланселен в ее лифе.

На следующий день Кристину все так же в изоляторе допросил судебный следователь. Она по-прежнему придерживалась своей версии, заявив на этот раз, что использовала только нож, а молотком орудовала ее сестра. Также она настаивала, что в доме молоток держали уже довольно давно, хотя на вид он казался совершенно новым. И впервые после ареста она выразила раскаяние.

Следующей давала показания Лея. Всем уже было очевидно, что именно Кристина руководила резней. Лея, будучи младше сестры на шесть лет, сначала погрузилась в молчание, казалось, будучи не в силах отвечать на вопросы. Но спустя добрый час ее удалось разговорить, и она сказала, что сестра пользовалась еще одним ножом, куда более острым, но не знала, куда та его дела. Также она пожаловалась, что бывшие хозяйки плохо с ними обращались.

Как и положено, следователи изучили прошлое преступниц. Их отец, Гюстав Папен, был фабричным рабочим, ему уже исполнилось 57 лет. Однако они не видели друг друга уже много лет. Он покинул семейное гнездо после того, как поссорился с женой, Клеманс Дере, и та угрожала ему пистолетом. Это произошло в 1911 году, Кристине тогда было шесть лет, Лее – меньше года. Развод оформили в 1912 году, и с тех пор Гюстав начал новую жизнь, нашел другую жену, которая родила ему четверых детей. Они проживали в небольшом доме на выезде из Ле-Мана. Следствию стало известно и о причинах развода: Гюстав изнасиловал старшую дочь Эмилию, которой на тот момент было 11 лет.

Клеманс Дере, тоже работавшая прислугой, не имела достаточных средств, чтобы содержать трех дочерей, и поначалу доверила заботы о Кристине своей сестре, но после отдала всех детей в приют. Эмилия и Кристина оказались в Бон-Пастере, а самая младшая – в Сен-Шарле. Когда старшей исполнилось 15 лет, ее мать захотела, чтобы та тоже стала прислугой (сама Клеманс обзавелась новым любовником, личным водителем некоего врача). Но Эмилия отказалась, а позднее постриглась в монахини. Кристина, достигнув того же возраста, согласилась. Весь свой заработок она отдавала матери, но его вечно не хватало, так что Клеманс, пытаясь увеличить доходы, регулярно находила для дочери новых работодателей. Когда Кристина устроилась в дом Ланселенов, ей исполнился 21 год. Лее недавно исполнилось 15 лет, и мать тоже отправила ее работать. Кристина сделала все, чтобы сестра оказалась с ней, и добилась своего.

На протяжении семи лет сестры были неразлучны. Они вместе работали, делили комнату на двоих, не выходили из дома, не развлекались, не наслаждались тем, чем положено в их возрасте, и не имели ни друзей, ни подруг, ни романтических отношений. Если Лея в юности пережила сексуальный опыт, то Кристина оставалась девственницей. О чем они мечтали? Они жили замкнуто и со временем прекратили даже встречи с матерью, которая была последней нитью, связывавшей их с внешним миром. Они больше не давали ей тех небольших денег, которые зарабатывали. На двоих у них выходило 500 франков в месяц, не более. Однако после двойного убийства в их комнате нашли крупную сумму в 22 000 франков, которую они терпеливо накопили.

Кроме того, от всеобщего внимания не ускользнула исключительно крепкая привязанность сестер друг к другу. Однако ни психиатры, которые наблюдали за ними на протяжении нескольких недель, ни свидетели на суде, ни журналисты никак ее не прокомментировали (хотя последние все-таки не упустили случая упомянуть это в прессе). В то время говорить о подобном было не принято.

В тюрьме сестер разделили, и у Леи завязались хорошие отношения с сокамерницами, чего нельзя было сказать о Кристине. 3 июня в ожидании суда, пока она находилась со своим адвокатом, госпожой Жерменой Бриер, пользовавшейся в Ле-Мане определенной известностью, с Кристиной случился припадок, который очевидцы описали как приступ безумия. Она с остервенением набросилась на надзирательницу, попытавшись вырвать ей глаза, а когда у нее не получилось, то напала на защитницу. Снова потерпев неудачу, она обратила свою ярость на себя же и попыталась выдавить собственные глаза, но на нее успели надеть смирительную рубашку. После этого случая на ночь Кристину связывали. Каждого, кто навещал ее в лазарете, она просила объяснить смысл жизни и тайны этого мира.

Журналисты раздули из этого эпизода сенсацию об одержимой. В Ле-Мане и раньше случалось подобное, а весь регион полнился целителями и колдунами. Вспомнили и о недавнем скандале со столовращателями, которых приглашали во многие буржуазные дома, и о том, что один из соседей Ланселенов, гипнотизер, часто их навещал. Так кем были сестры Папен? Душевнобольными? Одержимыми? Обманщицами?

Когда 29 сентября 1933 года наконец начался суд, история по-прежнему была на слуху. На первый взгляд, дело о двойном убийстве казалось простым, хотя подробности вызывали отвращение. Но за восемь месяцев расследования так и не удалось уточнить мотив преступления, и именно этот фактор адвокаты сочли решающим, сосредоточив на нем стратегию защиты. До сих пор не было установлено, что именно толкнуло девушек