Так сложились звезды. Как превратить любовь к путешествиям в дело всей жизни - Ольга Владимировна Растегаева

и верованиях. Жуя пирожок с капустой, я неожиданно для себя узнала еще одну версию сотворения мира: оказалось, прародительницей всего сущего коми считают утку. У них не стоит вопрос, что было сначала – птица или яйцо. В легендах четко говорится, что утка Чош снесла несколько яиц. А сначала в Коми и вовсе были только вода и пустота.

Сейчас по обе стороны дороги – леса, реки, населенные пункты, и почти все они упомянуты в эпосах и легендах. Переехали по мосту реку Вычегду, которую когда-то железной цепью перегородил разбойник Корта-Айка, требуя выкуп с каждого корабля. Пронеслись мимо указателя на село Маджа, жителей которого зовут «кашеедами». Когда-то в древности односельчане сжили со свету богатыря Юрку за то, что тот слишком много ел. И в честь этого события каждый год на берегу той же самый реки Вычегды варили кашу. Жаль, до другой реки – Вишеры – не доедем совсем чуть-чуть, а так бы узнали, почему в том районе не живут крысы.

Когда-то примерно по этому маршруту в конце XIX века путешествовал Василий Кандинский. Во время своей этнографической экспедиции он вел дневник, из которого позже стало всем известно, что художник побывал в Усть-Куломе и Небдино, послушал эти же легенды про лесных духов, вдохновился вычегодскими росписями на местных прялках. Чуть уловимые мотивы можно узнать на нескольких его полотнах. И ведь немногие искусствоведы знают о том, где именно зародились у Василия Васильевича идеи абстрактного экспрессионизма.

Это искусство мне ближе, чем церковные фрески. Буквально по наитию, не доезжая Усть-Кулома, мы свернули в Троице-Стефано-Ульяновский монастырь, где нас поприветствовал отец Антоний. Попросились на экскурсию, и он любезно показал обитель. Я смотрела на святые лики в часовне, где все пахло краской: реставрация еще идет, но фрески уже готовы. «Эта галерея святых – своеобразный тест на воцерковленность: если знаешь, кто есть кто, значит, верующий, – сказал отец Антоний, а когда проследил за моим взглядом и понял, что я не узнаю никого из них, примирительно добавил: – Ну, у каждого свои интересы и таланты. Я вот фотографировать не умею».

А позже мы залезли вместе с настоятелем монастыря на старую колокольню, распугав галок звоном колоколов, прогулялись до монастырских амбаров, ободравшись о старый забор, увидели весь скотный монастырский двор: ослов в репьях, стадо коз, щиплющих травку под образами, исполинских размеров коня, который гулял сам по себе по угодьям, встретили за разговорами о чем-то праздном закат. На прощанье отец Антоний благословил в дальнюю дорогу, окропив меня святой водой. Сквозь капли на стеклах очков я посмотрела на время: стало понятно, что на концерт в Усть-Куломе, где выступал местный ансамбль, мы безбожно опоздали. За что и получили знатный выговор от баяниста. Впрочем, поворчав, он все же растянул меха старенькой «Тулы», и женский хор голосов в синих таежных сумерках протяжно затянул народную песню на языке коми. Уже зная кое-что о легендах и неожиданных сюжетных линиях, можно было предположить, что песня была про любовь, но наверняка не обошлось без лешего.

Осязаемая вечность

До главного чуда Республики Коми не то чтобы подать рукой. До чуда ехать дня три на оленях, несколько дней идти пешком или три часа лететь на вертолете. Но логика мироздания понятна: с чего бы чудесам находиться в общедоступной местности? Оттого плато Маньпупунёр, на котором возвышаются семь кекуров, посещают всего лишь несколько десятков туристов в год. К тому же плато открыто для визитов только три месяца летом и два месяца зимой, то есть во времена горностая, росомахи, лося и куницы. На Маньпупунёр лучше бы добираться с приключениями – подниматься по реке, идти многие километры с гидом мимо водопадов и скал, ночевать в палатке или гостевой избушке. Я выбрала вертолет, времени не было на длительные походы.

Добрые два часа я не могла оторваться от иллюминатора. Под винтами старого и надежного Ми-8 проплывало то самое «песенное» зеленое море тайги с голубыми блямбами озер и лентами рек. Девственные леса Коми – самый крупный в Европе лесной массив, объект Всемирного наследия ЮНЕСКО. Это «легкие» Европы, которыми дышит континент. Это парма (с маленькой буквы, как синоним тайги), как называет ее Алексей Иванов, тот самый автор «Географа, что глобус пропил», в своей книге «Чердынь – княгиня гор» («Сердце пармы»). «Здесь росли деревья, которые надо рубить всей деревней, а горы, на которых можно поставить Суздаль или Рязань, даже не имели названий. Здесь реки текли неизвестно откуда, и всюду слышался гул движения чужих и страшных богов – под землей, где ручьи рокотали в пещерах; в неоглядных лесах; среди гор, где застыли чудища-скалы, живые, но живущие нечеловечески медленно».

Нечеловечески медленно – это 200 миллионов лет.

Примерно таков возраст каменных изваяний на плато Маньпупунёр. Мысли о вечности постоянно крутятся в голове, даже когда пялишься который час в иллюминатор. Среди рано пожелтевших лиственниц, болот и пролесков то и дело мерещатся мамонты.

Ощущение временного континуума только усилилось, едва я ступила на тропу, ведущую к скальным гигантам. Подошла ближе и уже разглядывала шрамы, нанесенные ветрами, дождями за тысячелетия. Так проще представить себе миллионы лет воочию и дотронуться до земной геологии, что стоит тут так давно. Дотронуться до чуда света. Официального, кстати. Маньпупунёр (его менее обаятельное название – Столбы выветривания) входит в список семи чудес России. Мне позже даже вручили грамоту, где было зафиксировано, в какой день и год я попала в чудеса.

Это все, что осталось от высоких, но хрупких гор – семь столпов выветривания, или останцов, как зовут их геологи. Древняя история, исчисляемая миллионами лет, масштабируется пред тобой с каждым шагом, я ловила себя на мысли, что, рассматривая кекуры, даже замедляю свой ход.

Народ манси, на чьей земле находятся скалы, называет их «мансийскими болванами» от слова на коми «болвано-из». Когда-то давно им поклонялись и считали их идолами, подходить к ним разрешалось только шаманам манси, которые заряжались в этом месте энергией много веков подряд.

В безветренный день, а таких тут случается не так много, энергию места ощутить можно вполне. А еще ирреальную тишину. Я забралась на единственный в округе огромный валун с видом и любовалась пейзажами. Каждому, разумеется, в 30-метровых останцах мерещится свое. Манси верят, что это застывшие воины-великаны, пытавшиеся украсть местную красавицу. Я не могла отделаться от ощущения, что один из столбов – вылитый моаи с острова Пасхи. А в другой скале я увидела обнимающихся людей, в