Их глаза видели Бога. Роман о любви и надежде - Зора Нил Херстон

На следующее утро Фиби отправилась к Джени. По дороге она останавливалась и болтала со всеми прохожими, даже посидела немного на паре веранд – сделала все, чтобы дорога была подлиннее и чтобы никто не догадался о ее намерении. Она никому не хотела говорить, куда идет.

Джени, похоже, была рада ее видеть. Через какое‑то время Фиби приступила к делу.

– Джени, все твердят, что этот Кекс таскает тебя туда, куда ты никогда не ходила. На бейсбол, на охоту, на рыбалку… Он не знает, что ты привыкла к более культурному обращению. Ты всегда была леди.

– Это Джоди делал меня леди. А я не такая. Нет, Фиби, Кекс не водит меня никуда, куда я сама не пошла бы. Мне всегда этого хотелось, но Джоди не позволял. Когда я не была занята в магазине, он требовал, чтобы я просто сидела здесь, сложив руки на коленях. И я сидела – а стены давили меня, выдавливали из меня всю жизнь. Фиби, эти образованные женщины только и должны, что сидеть и думать. Их кто‑то давно этому научил. А мне, бедной, никто не говорил, и я терпеть не могу просто сидеть без дела. Я хочу действовать!

– Но, Джени, Кекс хоть и не темная лошадка, но у него в карманах ветер свищет. Ты уверена, что ему нужны не твои деньги, – он ведь намного моложе тебя?

– Он никогда не просил у меня ни пенни. А если ему и нужны деньги, то он ничем не отличается от всех нас. Все эти стариканы, что вьются вокруг меня, хотят того же самого. У них в городах полно женщин, так почему же они не ухаживают за ними? Потому что ничего не получат, вот почему!

– Все видят, что ты стала носить цветные платья. Люди думают, что ты не проявляешь уважения к умершему мужу.

– Я не горюю, так к чему мне траур? Кексу нравится, когда я ношу голубое, и я буду носить голубое. Джоди ни разу в жизни не выбрал для меня ни одного цвета. Это мир выбирает черное и белое для траура, не Джоди. И я не буду носить траур для него. Я носила его всю жизнь!

– Но ты должна быть осторожной, Джени! Не позволяй пользоваться собой. Знаешь, как эти молодые парни относятся к взрослым женщинам. Они берут то, что захотят, а потом смываются, как индейки в кукурузе.

– Кекс не такой. Он хочет жить со мной. Мы решили пожениться.

– Джени, ты сама себе хозяйка. И надеюсь, ты знаешь, что делаешь, и ты не глупа, как опоссум – чем старше, тем слабоумнее становится. Думаю, тебе будет лучше выйти за того мужчину из Сэнфорда. У него есть деньги и дом. Тебе будет хорошо. Он надежный.

– И все же я предпочитаю быть с Кексом.

– Ну, раз ты решила, тебя не переубедить. Но жди неприятностей.

– Не больше, чем раньше – и не больше, чем любая из тех, кто решил выйти замуж. Брак всегда меняет людей и порой вытаскивает на свет грязь и злобу, о которой они даже не подозревали. Тебе‑то это известно. Может быть, Кекс тоже окажется таким. А может быть, и нет. В любом случае, я готова – и хочу все испытать.

– И когда ты уезжаешь?

– Мы еще не знаем. Нужно продать магазин, и уже потом мы уедем куда‑нибудь, чтобы пожениться.

– Ты собираешься продать магазин?!

– Кекс – не Джоди Старкс, а если он попытается им стать, это будет катастрофа. Но как только я выйду за него, все станут сравнивать их. Поэтому мы куда‑нибудь уедем и начнем все с нуля, как хочет Кекс. Это не деловое предложение и не гонка за собственностью и статусом. Мы любим игры. Я жила по-бабушкиному, а теперь буду жить по-своему.

– Что ты хочешь сказать, Джени?

– Она родилась во времена рабства, когда черные не могли посидеть и отдохнуть, когда им захочется. И она всегда мечтала сидеть на веранде, как белая мадам. Вот чего она хотела для меня – любой ценой. Сидеть на высоком кресле на веранде. У нее не было времени подумать, что будет после того, как ты поднялся на это кресло. Цель была – подняться. И я поднялась, как она мне велела, но, Фиби, мне там было до смерти скучно. Я чувствовала, что жизнь проходит мимо меня.

– Может быть, и так, Джени. Я бы тоже очень хотела пережить такое хотя бы годик. Мне бы это раем показалось…

– Может быть…

– Но, Джени, ты должна быть очень осторожна. Нельзя просто так все продать и уехать с чужим мужчиной. Вспомни, что случилось с Энни Тайлер. Она взяла все, что у нее было, и уехала в Тампу с тем парнем. Подумай об этом!

– Я все знаю. Я не миз Тайлер, а Кекс – не тот парень, и мне он не чужой. Мы уже живем как женатая пара. Но я не рассказываю об этом всем вокруг – я говорю только тебе.

– Ты – прямо как цыпленок. Он пьет воду, но не писает.

– Я знаю, ты никому не скажешь. Мы не хотим, чтобы нас осуждали. Мы просто еще не готовы к такому важному решению.

– Правильно, что не говоришь об этом, но, Джени, ты совершаешь большую ошибку.

– Не такую уж большую, Фиби. Да, я старше Кекса. Но он показал мне, как относится к разнице в возрасте. Если люди думают одинаково, у них все получится. Поэтому сначала нужно начать по-новому мыслить и говорить новые слова. Когда я к этому привыкла, нам стало хорошо. Он научил меня девичьему языку. Вот подожди – увидишь новое голубое атласное платье, которое он выбрал для меня, чтобы я гуляла с ним. Туфли на высоком каблуке, бусы, серьги – все, в чем он хочет меня видеть. Как‑нибудь утром – и скоро – ты проснешься, позовешь меня, а я уже уехала!

Глава 13

Джексонвилл. В письме Кекса говорилось про  Джексонвилл. Когда‑то он работал там в железнодорожных мастерских, и прежний начальник пообещал ему работу. Джени больше не нужно было ждать. Она надела новое голубое платье, потому что Кекс собирался жениться на ней, как только она сойдет с поезда. Нужно поспешить, потому что, думая о ней, Кекс тает как чистый сахар. Ну же, детка, папа Кекс тобой никогда не насытится.

Поезд Джени уходил слишком рано,