Сидовы сказки - Владислав Артурович Кузнецов

У сиды уголки губ вверх сперва вверх поползли. Потом чуть вниз пригнулись, будто после сладкого горечи отведала.

— Не в чем мне их солить, — отвечала, — да и не надо мне ничего! Все есть!

И, будто невзначай, золотую нитку с платья уронила. Мол, не жалко. А толку? Уговоры не прекратились.

— Возьми, — говорил настойчивый гость, — от всего сердца дарю! Сколько лет такого урожая не было.

Он уже не замечал, как насупилась сида. Болтал и болтал, пока та рукой не махнула.

— Быть по твоему. Возьму твои овощи. Только погоди… Стой здесь.

Понял Дилвен — не желает вход в холм показывать. Отвернулся. И даже шагов и не услышал. Только голос:

— Вот тебе ответный дар, добрый сосед.

Глядь, а сида ему поросенка протягивает. Розового, но с черным ухом.

— Возьми, — сказала. — Мне эту скотину дочь на прошлой неделе принесла, а зачем? Резать противно, а пасти постыдно.

— Так я зарежу… — предложил Дилвен, и за нож взялся.

— Что хочешь делай, только у себя дома. Твой он! — сида аж притопнула. За спиной серое колыхнулось.

Что оставалось делать? Поклониться, пожелать всего хорошего, да и восвояси податься. А там, чтоб стыд глаза не выел, начать хвалиться. Мол, угодил! И свина показывать. Тот рыльцем в корыто зарылся, похрюкивает. Поросенок как поросенок. Скоро подсвинком будет…

Вот сосед, Алан ап Кендал, вздумал поинтересоваться, чем кабанчик хорош оказался.

— Ничем, — сообщил Дилвен, — кроме одного. Как ни крути, а будут у моих детей, да внуков по двору бегать поросята, предок которых принадлежал самой Дон! А до того ее дочери. Не знаю которой, но сильно подозреваю, что рыжей такой…

Задумался Алан. Был он, к слову, первостатейный жадюга. Выпил кружку пива с соседом, почесал густое темечко. Тут мысль в голову и заглянула. Что если самому сиду навестить? Да прихватить не тыкву дурацкую, а хороший подарок? Наверняка Дон опять сторицей отдарится. Пришел домой, в голове свербит: чего бы такого холмовой жительнице подарить? Глаза бегают, руки всякую вещь потрогать норовят. Каждый вдох — с надеждой, всякий выдох — с укоризной. И это — не подойдет! И вон то…

Тут глаза загребущие глядь — жена сыну подарочек заворачивает, чтоб служба королевская веселей была. Варенья, соленья, копченья. Главное же — плед. Красного, королевского, цвета. Сколько недель ткала, к станку никого не подпускала. Ниточку к ниточке подбирала. Теперь же муж на сыновнюю обновку лапу наложил. Погладил, чуть потрепал…

— Новый сделаешь. Этот — нужен. В подарок.

Ну, Алан супругу знал. Не успела та руки в боки упереть, говорить начал. И про сиду, и про ее манеру отдариваться. И что может за багрец перепасть.

— Это, верней всего, конь, — убеждал жену, — в худшем случае — бык. Но верней конь. Представь, наш сын — на белом коне с черными ушами, сидовском! Все обзавидуются. Так что давай. Я как лучше стараюсь.

Буря утихла. Собирался в дорогу Алан спокойно и при полном женином понимании. Путь оказался легким. Вот и холм с тулменом, вот и голос за спиной:

— Привет соседу. С добром ли пожаловал?

— С добром! — отозвался Алан, и подарок развернул, — Вот! Уж добро так добро!

— Не надо мне ничего… — завела сида прежнюю песню.

— Надо, — уверял Алан, — ты плед-то рукой погладь, пощупай. Видишь, какой мягкий, гладкий? Не кусается, ластится! В этом году, светлая сида, всякая работа спорится. И вообще, соседи должны друг другу делать подарки!

Глаза сделал щедрые-щедрые, но на донышке алчность полощется. Вздохнула Дон. Тяжело, печально. Алан подумал — скаредничает. Не желает лошадь отдавать! Ну, бык ведь тоже хорошо? Добавил поспешно:

— Любые. Тут ведь не цена важна, внимание. Возьми плед. Премного обяжешь.

— Ну, хорошо.

Прошелестела алая шерсть, легла на развернутые плечи сиды. И вот уж никак по Дон не сказать, что она — бывшая королева. Королева — и все… Властительница. Которая велела стоять, ждать. Мол, сейчас и тебе подарок будет.

Стоя спиной к холму, Алан прислушивался — не цокнет ли копыто? Не всхрапнет ли конь? Не фыркнет ли бык? Не хлестнет ли тугой хвост по крепкой шкуре?

Тишина. Голос за спиной:

— Вот. Поворачивайся! Смотри, какая красота! Это мне пару дней назад другой сосед приходил, принес. Какие тыквы! Я только одну тыкву и потратила… Рыжую, как волосы моей дочери. Остальные — бери. Золотые тыквочки! Люди говорят, лучших сто лет не урождалось.

Хотел было жадина закричать, обратно свое подношение истребовать. Да тут сида к нему спиной повернулась. А на спине — уже не плащ. Крылья! Серые. Ни темные, ни светлые — ровно посередке.

У Алана воздух из груди и вышибло. Стоял, смотрел, как ссыльная ангелица за холм заворачивает. Заодно приметил, как она, уходя, пару золотых блесток с подола обронила. Полдня на них убить пришлось, но отыскались!

Приободрился Алан. Думал, хоть мало, да золото! Сунул в кошель. Вернулся домой, вытряхнул на стол… Иголки сосновые. А вместо серебрушки и пары медяков — шишки. Сосновая, и пара еловых. Смеялись над ним… Недолго.

Через месяц к холму сиды девочка-подросток прибежала. За одну руку сестренку младшую тянет, за другую — братика. Запыхалась, еле дышит, а еще кричать ухитряется:

— Беда! Саксы! Возьми в холм!

— Что случилось? — услышала из-за спины. — Что неладно в Кер-Кери? И не бойся, я тут.

Чуть отдышалась девочка, повернулась — точно, сида. Такая, как в сказках. Красивая. Гордая. Ушастая. Стало спокойней. И полились слова — со слезами пополам.

— Нет больше Кер-кери… И отца моего нет, и матери… Полегли все. Только мальчишка соседский прискакал, велел уходить — а у самого три стрелы в спине! Успел вышептать, что саксы за ним скачут, и умер. А конь лег. Загнал серого…

Дон потемнела лицом.

— Уходи, — сказала, — спасайся. Чужаки лошадей пожалеют. Разве к рассвету здесь будут.

— Не успеть мне! Догонят. Наших лошадей отец и мать обеих в поход забрали. Спаси! Я дочь Дилвина… Он тебе тыквы приносил.

— Да, — пробормотала под нос сида, — хороший был человек твой отец, щедрый. Только прошло время щедрости. Дочь-то у меня скаредная…

Девочка ее не поняла.

— Спаси, — еще раз попросила. — Мне места нет, так хоть младшеньких спрячь.

Дон фыркнула.

— Нашла защиту — тулмен… Надежней мечей храброго народа крепости нет. Ступай на запад, в Гвинед или Дивед. Лучше в Дивед. Кунедин род терпеть не могу! Иди спокойно, к рассвету враг будет здесь, но здесь и задержится. Надолго.

Девочка