Лев Каменев: «Я не согласен» - Анна Сергеевна Кочетова

Телеграмма была напечатана во всех газетах, кроме наших большевистских газет. Вот факт первый. Второй факт. В апреле месяце у нас была партийная конференция, причем во время конференции делегаты подняли вопрос о том, что такого человека, как Каменев, из-за этой телеграммы ни в коем случае выбирать в ЦК нельзя. Дважды были устроены закрытые заседания большевиков, не конференции, а только собрания старых большевиков, где Ленин отстаивал товарища Каменева и с трудом отстоял как кандидата в члены ЦК, как человека, которого нужно провести в члены ЦК. Только Ленин мог спасти тогда Каменева. Я также отстаивал тогда Каменева, так как он признается в своей ошибке и жалеет об этом, и, следовательно, не следует его губить. И третий факт. Совершенно правильно, что «Правда» присоединилась тогда к тому тексту опровержения, который опубликовал тогда Каменев, так как это было единственное средство спасти Каменева и уберечь партию от ударов со стороны врагов. Если теперь Каменев пользуется тем, что партия была вынуждена покрыть его, чтобы спасти его, то это не говорит об искренности Каменева, это не говорит о том, что он уважает партию и правду, а о том, что он способен на то, чтобы солгать и обмануть Коминтерн.

Отовсюду зазвучали аплодисменты, оглушившие Каменева. Он был ошарашен, как ловко Сталин все перевернул с ног на голову.

Сталин продолжил:

– Еще два слова. Так как Каменев здесь пытается уже слабее опровергать то, что является фактом, вы мне, конечно, разрешите собрать подписи участников апрельской конференции, тех, которые настаивали на исключении Каменева из ЦК из-за этой телеграммы, и тех, которых Ленин потом убедил… Разрешите мне собрать подписи участников апрельской конференции нашей партии 1917 года с тем, чтобы они внесли заявление, что действительно телеграмма была подписана Каменевым вместе с другими.

С мест раздались голоса: «Правильно! Правильно!» И вновь зазвучали аплодисменты[249].

Отдельные присутствующие предлагали перенести рассмотрение этого вопроса в Центральную контрольную комиссию и не превращать Исполком Коминтерна в следственную комиссию.

Каменев в панике пытался вспомнить, что же произошло в Ачинске. Он помнил, что были собрание, эйфория праздника. Он выступал, и действительно была телеграмма, но не Романову, а председателю Совета министров Львову и председателю Исполнительного комитета Госдумы Родзянко.

«В самой телеграмме было указано про приветствие Михаилу Романову, – вспоминал Каменев. – Но я был против этого и уж точно не говорил Сталину о совершенной мной глупости! И при чем тут апрельская конференция? Да, на ней были споры, но не из-за этой телеграммы».

Каменев решил защищаться до конца:

– Товарищи! Я, конечно, не имею решительно ничего против рассмотрения этой неслыханной лжи товарища Сталина в Центральной контрольной комиссии, наоборот, я сам буду апеллировать в ЦКК для того, чтобы положить предел неслыханному интриганству товарища Сталина. Но так как здесь было произнесено против меня обвинение, то только для того, чтобы прочитать ту заметку, которая была напечатана в «Правде» при Ленине, только для того, чтобы прочесть эту заметку, которая представляет формальное опровержение всего того, что сказал Сталин, я и прошу слово только для этого[250].

Среди присутствующих на пленуме была секретарь Бюро ЦК партии в 1917 году Елена Стасова, которая выступала категорически против пребывания Каменева в ЦК. Нехотя, но все же она согласилась выступить:

– Товарищи, мне очень тяжело здесь выступать, но я считаю это своим долгом. Мне приходится возражать на заявление Каменева. Товарищ Каменев сказал, что телеграмма, посланная первому гражданину республики, не была им подписана. Это не соответствует факту. Во-первых, заявление, которое было напечатано Центральным комитетом партии, было напечатано, чтобы защитить партию от тяжелых политических нападок, которым она подвергалась вследствие подобной телеграммы члена партии. Второе. Каменев никогда официально не выступал с заявлением, что он не посылал подобной телеграммы. Далее, как раз на основании этой телеграммы на апрельской конференции, на которую ссылался Каменев, была колоссальная борьба вокруг его кандидатуры. Большинство партийных товарищей, которые собрались на апрельской конференции, были против его кандидатуры, и главным образом по той причине, что они были вполне точно информированы относительно этой телеграммы. Есть также живые свидетели того, что произошло в Ачинске. Во-первых, я бы могла назвать товарища Муранова, члена ЦКК; далее я могла бы назвать мою сопроцессницу, осужденную вместе со мной, Швейцер, а также еще целый ряд товарищей, которые были в то время в Ачинске и были весьма точно информированы относительно телеграммы[251].

Сам же Сталин был доволен эффектом. Он считал, что Каменев сам виноват. За его хулиганское выступление он решил ему припомнить историю с телеграммой[252].

С чего Стасова взяла, что спор о его кандидатуре возник из-за той телеграммы, Каменев не знал. Не иначе, это заранее подстроил Сталин. Каменева ошарашила столь неслыханная дерзость. Поэтому он решил заручиться поддержкой товарищей и не ждать, когда Сталин соберет подписи с подтверждением отправки Каменевым телеграммы Романову. Каменев был уверен, что сторонники Сталина с закрытыми глазами подпишут все, что тот скажет.

В этот же вечер Лев Борисович написал несколько писем и небольших записочек с просьбой вспомнить те события, и особенно апрельскую конференцию.

На следующий день, 16 декабря 1926 года, он уже получил несколько ответов.

Александр Шляпников, бывший лидер группы «рабочей оппозиции», в принципе был раздосадован подобной просьбой. Зачем ворошить прошлое? Если только для политической дискредитации. Но ведь это нанесет удар по партии! Он ответил: «Слух о посылке Вами телеграммы исходил из враждебного нам лагеря. Появление его в печати вызвало запросы в Бюро ЦК со стороны организаций и отдельных товарищей, требовавших от нас объяснений. Как происходило тогда выяснение всего этого дела я теперь не помню, но в “Правде” было помещено Ваше опровержение, отрицавшее этот факт».

Про апрельскую конференцию Шляпников сообщить ничего не смог, так как болел и не принимал в ней участия. Но вспомнил, что на мартовском партийном совещании, на котором и появился слух об отправке Каменевым телеграммы Михаилу Романову, это рассматривалось как обычная травля большевиков во вражеской печати. Он указывал, что разногласия в партии тогда имелись, но по более глубоким и принципиальным вопросам: об отношении к войне, к Временному правительству и о характере революции. «Вопрос о телеграмме никакой роли не играл»[253].

Медведев, который в то время был председателем исполкома Совета солдатских депутатов Ачинского гарнизона, сообщил, что вообще не помнит ни о какой телеграмме. Ему никто ничего не сообщал – ни Сталин, ни Муранов. Да, был гражданский митинг в Народном доме, и он действительно отправил приветственную телеграмму, но председателю Временного