Развод в 50. Двойная жизнь мужа - Анастасия Дмитриевна Петрова

Но в этом виноват лишь я сам.

Знаю, что причинил ей мучительную боль, и ненавижу себя за это.

Но как бы мне не хотелось исправить, вымолить прощение, сделать все, чтобы она осталась рядом… Я ведь знаю, что не посмею о таком просить. Кого угодно, но не ее.

Да и права Марта, мой поступок невозможно будет стереть. Не знаю сколько времени проходит, пока я пытаюсь не утопать в апатии, которая яростно преследует меня с момента, как очнулся.

Не явственная пока, лишь только меланхолия, которую ты хронически ощущаешь. Но вспышки раздражения, это то, что сигнализирует о нестабильности моего внутреннего состояния. Когда-то, наверное, это должно было случиться.

Марта появляется в комнате спустя еще несколько минут. В ее руках поднос, на нем тот самый суп. Молчу, наблюдая за своей женой, молчит она, не глядя на меня.

Наверное, пора бы уже отдать бумагу, чего тянуть.

— Там в комоде свидетельство, — озвучиваю я: — Я Матвею поручил все сделать еще до приступа. Ты свободна, Марта. — поджимаю губы в полуулыбке: — Имущество, согласно тому, что на ком было.

Она с недоумением смотрит на меня, оставив поднос на тумбе.

— Как? — открывает ящик, и там лежит подтверждение нашего развода: — Но ведь пополам должно делиться, так ведь?

Смотрит она на меня. А я усмехаюсь, пытаясь пожать плечами.

— Я кое-что провернул, поэтому фактически все ваше. У Кирилла земля, в которую мы вкладывались несколько лет назад, Еве квартира, машина и ценные бумаги для будущих внуков. У тебя это, — указываю

Головой на пространство: — Плюс загородный дом.

— Гордей, — хмурит она брови явно недовольная и сбитая с толку: — Но как ты это все сделал?! И где ты вообще будешь жить?! — она резко замолкает и прикрывает рот ладонью: — Ты уедешь в Питер… — глухим шепотом утверждает, вызывая теперь мое недоумение.

Я даже фырчу от того, насколько глухо звучит это предположение.

— Мартышка, не неси чушь, — с любовью смотрю на нее: — Моя жизнь здесь. Там, где твое сердце, даже если я физически не смогу рядом быть.

Она шмыгает носом, и вижу как буквально заставляет себя сдерживаться.

— Ох, Зарудный, — шипит она сквозь зубы.

Принимаю эту реакцию будто мне душу погладили, всегда, когда злилась так делала. Но в этот момент мы оба слышим, что в доме кто-то появляется, а затем и понимаем кто.

— Мам? Пап? Дома? — Ева кричит на весь дом, и невольно улыбка трогает губы.

Такая тревога в ее голосе, что я и забыл как это, когда дочери на тебе не наплевать и ее волнует что-то кроме переведенных средств на счет.

— Эй?! — она заглядывает в комнату и, увидев нас, тут же прячет улыбку: — Так и знала, что вы тут.

Шутка удалась, поэтому я криво усмехаюсь, а Марта качает головой, убирая документ за спину.

— Как дела? — Ева смотрит в мою сторону, и я молчаливо киваю, давая понять, что все хорошо.

Она проходит внутрь, бросая свое «хорошо». Но чувствуется, что что-то не так. То ли хочет чего-то, то ли ее гнетет может что-то.

— Ева, все хорошо? — видимо то же чувствует и Марта.

— Да, мам… — она на секунду мнется, но затем продолжает: — Можно я с папой поговорю? — спрашивает она осторожно, что очень не похоже на нашу дочь.

Переглядываемся с ее матерью, теряясь в догадках.

— Конечно, дочка — спустя несколько секунд Марта указав головой на суп, все же двигается на выход.

Ева дожидается, пока дверь в спальню закроется, и только после этого аккуратно присаживается на край кровати.

— Что случилось, дочь? — спрашиваю, не собираясь давить, как делал это раньше.

Вообще, те часы, которые я был в отключке, они подействовали на меня. И казалось бы сознание спало, однако, нет, будто что-то в этот момент все равно менялось в мозгу. По крайней мере, теперь я словно иначе вижу всю ту жизнь, что прожил до этого дня.

— Это касается твоего сына, пап, — выдыхает Ева: — Не хотела при маме, — кривит она лицо, и в этом я вижу ее большую любовь к матери, которую она тщательно скрывала за язвительными ответами и действиями наперекор.

Хмурюсь и шумно выдыхаю.

— Откуда ты знаешь? — если это опять Ольга там продумывает свои планы, то ведь не побоюсь, кардинально решу вопрос.

— Мне позвонила эта…твоя… — Ева заминается, а потом когда не может подобрать слово, закатывает глаза: — В общем, у Пашки был приступ.

Хмуро вглядываюсь в дочку и откровенно пытаюсь переварить.

— Погоди, какой приступ? И откуда…

— Пап, тебе нервничать нельзя, — тут же серьезно продолжает она, перебивая меня: — Я сказала той женщине, что сообщу тебе, а дальше ты свяжешься с врачом.

— С каких пор ты так близка с Пашей? — и так мозги не шибко активно работают еще, но сейчас чувствую себя буквально заторможенным.

Ева пожимает плечами, и теплая улыбка опускается на ее лицо.

— Он классный, — говорит она, посылая в меня взгляд: — И особенный. Знаешь, пап, самое интересное, что мне его не жаль, напротив у него такой красивый мир, что даже хочется на минутку оказаться в нем.

Смотрю на дочь и тянусь к ее ладони, пытаясь подарить поддержку. Она в ответ пожимает мою, и я искренне улыбаюсь Еве.

— Я люблю тебя, дочка. И твой мир намного красивее, чем ты думаешь.

— Спасибо, пап, — вижу как слезы срываются с ее глаз: — И прости пожалуйста, — сглатывает она: — Я не сразу заметила…

— Так, так, иди сюда, — она подтягивается ближе, а я прижимаю ее к себе: — Хватит. Мама рассказала мне, и чтобы я больше этого не слышал, ясно? — тот самый командный тон, который Ева так ненавидит и вот я уже слышу ее смешок сквозь шмыганье носом.

— Ясно, босс, — отвечает она, но спустя паузу все же добавляет: — Пап, ты позвонишь врачу? Ехать тебе точно нельзя, но может быть я могу, если ты не против?

Глава 42. Ева

Я выхожу из такси и оглядываюсь. Холодный питерский ветер мгновенно