Развод в 50. Двойная жизнь мужа - Анастасия Дмитриевна Петрова

его, — тихо, но отчётливо отвечаю. — Он же взрослый человек, который делает выбор сам. Гордей сказал, что поставил точку между вами. Я просто не хочу, чтобы ты его тревожила сейчас. Ему станет легче… И вы решите все между собой.

— Да что ты вообще понимаешь?! — Она задыхается от злости, её слова звучат хрипло, но каждое бьёт точно в цель. — Думаешь, если ты будешь играть в святую, тебе всё сойдёт с рук?! Ты же сама виновата! Если бы ты не была такой холодной, он бы не ушёл к другой!

Моё сердце делает глухой удар о рёбра, но я держусь.

— Это не твоё дело, Ольга.

— Нет, теперь моё! — Её голос снова взлетает в истерике, ломкий, острый, как битое стекло. — Если ты не скажешь, где он, если ты продолжишь держать его подальше от нас… Я вам всем устрою сладкую жизнь! И тебе, и Кириллу с Евой, и всей вашей чёртовой семье!

Она тяжело дышит, словно только что пробежала марафон.

Я молчу.

— Если ты думаешь, что можешь всё контролировать, ты ошибаешься, — наконец шипит она в трубку, и в её голосе — обещание разрушения. — Я не отступлюсь.

— Сделай, как считаешь нужным, — спокойно отвечаю, голос даже не дрогнул. — Я сказала всё, что хотела.

И отключаю телефон. На этот раз точно блокируя номер.

В салоне машины воцаряется гробовая тишина. Только в висках пульсирует отголосок недавнего разговора, словно эхо далёкого взрыва.

Глава 39. Ольга

Нервно покусываю губу и наблюдаю, как Паша в который раз собирает железную дорогу с паровозом, которую когда-то подарил ему Гордей. Он может бесконечно вот так сидеть и даже не заметит как наступил вечер, или что, например, нужно поесть…

После разговора с женой Гордея прошло уже достаточно времени, а злость все не утихает. Нога отстукивает ритм, а я пытаюсь придумать, что делать.

Эта рыжая нахалка…не думала, что она решится на такой шаг. Однако, ведь!

Сама талдычит про развод, а и не собирается же отпускать его. Вроде бы говорит, вот, на тебе блюдечко с голубой каемочкой, а держит же сама. Вцепилась и не отпускает.

Я же вижу. Взгляды ее вижу в его сторону. Считает, что молчаливой отстраненностью сможет усыпить мою бдительность.

Поправляю волосы, что выбились из низкого хвоста… Когда я в последний раз баловала себя? Когда просто отдыхала?

Горько усмехаюсь, потому что я просто устала. По-человечески. Да и разве мне много надо? Гордей об этом знает, не нужны мне его лавры, лишь бы рядом оставался.

Тру лицо, потому что сердце тоскует. Казалось бы, должна привыкнуть, но нет. Каждый раз без него пытка. Я ведь поэтому и уговорила не ночевать в гостинице…

Помню Паше стало плохо однажды ночью, лихорадка, а я так сильно испугалась. И после того случая, Гордей, как истинный мужчина не оставлял нас больше одних… Не считая, конечно же, возвращения в столицу к ним.

Верчу телефон в руках, потому что бесполезно звонить на его номер, она же далеко не глупая. Ей уже тоже не имеет смысла, я сказала свое слово.

Теперь остается сделать тот первый шаг, которого никто из них от меня не ждёт. И если дальше они посчитают, что я шучу, то последует и второй, и третий.

Я не сдамся, и она должна зарубить это себе на носу.

Набираю нужные цифры, жуя щеку изнутри, а когда нажимаю на вызов, выхожу из комнаты Паши.

— Алле? — страдальческий голос не проблема, главное, чтобы эта выскочка повелась.

— Кто это?! — с привычной надменностью спрашивает, а у меня аж зубы скрипят.

— Ева, это Ольга, — озвучиваю тихим голосом: — Ты прости, пожалуйста, просто Паша…

— Какого… Что Паша?!— тут же останавливается от того, чтобы вылить на меня свою желчь.

То-то же.

— У него опять приступ, в прошлый раз Гордей, он был и он смог… — всхлипываю для эффекта: — А сейчас, я даже не знаю как, что, куда, где..

— Перестань реветь, — резко звучит она: — Как ты не знаешь?! Звони в скорую! Там скажешь куда ты его возишь, где он наблюдается! Звони!

— Я уже, уже, скорая, уколы тут…. — бессвязно бормочу, а девчонка на том проводе матерится: — Гордей ругает меня, если я не сообщаю о таком… Его врач, он нам доктора оплатил… он обычно звонит им.

Она снова чертыхается и громко вздыхает.

— Я сообщу папе, он тебе позвонит, — спустя паузу говорит она: — Паше точно больше ничего не нужно, кроме уколов? Может быть в больницу? — настороженно интересуется она.

Еще тогда в ее приезд было заметно, что она прониклась к моему ребенку. И сейчас мне плевать жалость ли это, сочувствие, главное, чтобы принесло плоды.

— Я отвезу, конечно, — вялым голосом озвучиваю: — Мне просто нужно попасть к нашему доктору. Я без Гордея… — драматичная пауза, а после я продолжаю: — Спасибо тебе, Ева…Ты единственная, кто отозвался помочь. Это для нас дорого, правда. Несмотря на то, что ты одинока и нелюбима, ты находишь доброту и силу, чтобы помогать другим, а не быть озлобленной на этот мир. — завершаю тираду, убедительным восхищением, а на том проводе тишина.

Но я не жду результата сейчас. Чуть позже. Нужно лишь немного подождать. Этот вопрос требует терпения, а у меня его ого-го сколько. Не зря ведь я, в конечном счете, добилась отца своего сына. Пусть, это и случилось не сразу.

— Спасибо тебе еще раз, — скромно повторяю и отключаю вызов сама, оставляя послевкусие от эффекта неожиданности.

Теперь девчонка должна сделать полдела. Как минимум, история о вымышленном приступе Паши, как максимум звонок Гордея, и там исход уже будет по факту нашей явно эмоциональной беседы.

Гордей очень сильно заблуждается, если считает, что мы можем просто забыть обо всем. Нет. И я докажу ему.

Глава 40. Марта

— Так, эту таблетку нужно выпить сейчас, Гордей. Эту после еды, — я протягиваю ему раскрытую ладонь с капсулой и стакан воды. Пальцы на левой руке пока его не слушаются, поэтому он трижды пытается зацепиться за желтую таблетку, роняя ее обратно