Часть 4. Приполярный Урал. Саранпаульская экспедиция - Александр Викторович Виноградов

Сделав в Берёзово все бумажные дела, я взял билет на гидросамолет в Ханты-Мансийск. Прилетели часа через два с половиной и приземлились в гидропорту Самарово. Это своего рода предместье Ханты-Мансийска, или как его называли по простому – Ханты. Раньше это было, видимо, отдельное село на берегу Иртыша, потом оно вошло в состав города. Здесь был гидропорт для поплавковых самолётов, пристань с речным дебаркадером для пассажирских судов, большой рыбоконсервный комбинат. До самого города надо было ехать ещё несколько километров. Переночевал в гостинице и попутно узнал, где находится п. Белогорье, и как до него добраться. Оказалось, что он расположен на правом берегу реки Обь, через 20 км после её слияния с Иртышом. Пассажирский транспорт туда ходил крайне редко, и местные жители порекомендовали мне нанять для этих целей местное такси в виде моторной лодки. Нашёл тут же на берегу Иртыша мужичка, который за 10 рублей согласился меня туда доставить. Лодка, к которой он меня подвёл, оказалась приличной по размерам, со стационарным мотором Л-3 и даже спереди имела небольшой козырёк.

Дул сильный встречный северный ветер, который гнал большую волну. Моторист сразу почему-то перегнал лодку ближе к левому берегу и пошёл вдоль него. Я уже позднее понял, что там было помельче, и, соответственно, меньше волны. Однако, хоть они и считались маленькими, но били в перед лодки с такой силой, что многочисленные брызги от ударов падали не только в лодку, но и окатывали нас обоих. Спасаясь от этого дела, я присел ниже переднего козырька, но всё равно доставалось. И вообще, эта утлая посудина среди огромного водного потока не внушала достаточной уверенности. Утешала мысль, что люди, которые постоянно живут среди такой воды и ловят тут же рыбу, видимо, и лодки строят надёжными и именно под эти условия. Через 10 километров Иртыш влился в Обь, и тут вообще было море воды и волна ещё круче. Слабосильный мотор и большая встречная волна сильно замедляли движение. Но, переплыв через слияние великих рек, мы пошли уже по правому берегу Оби до самого Белогорья.

Это большой посёлок людей, работающих, в основном, на крупном деревообрабатывающем комбинате. Тут шла обработка древесины и изготовление простейших деревянных передвижных домиков. Конечно, это был, даже по тому времени, "мусор". Домики каркасные, с дощатой обивкой стен и внутренней засыпкой опилками. Они даже не ставились на тракторные полозья. Всё это изготавливалось из сырой древесины и сколачивалось десятком гвоздей – отсюда и их "прочность". Но даже на такие изделия надо было в области получить наряд на приобретение. Конечно, это было получше, чем палатка зимой. Два домика мы позднее приобрели и установили их на базе экспедиции в качестве времянок для жилья.

В Берёзово я вернулся поздно и сразу пошёл в гостиницу. С местами в ней с началом навигации всегда становилось туго, т.к. начиналось бурное передвижение людей, и их поток резко возрастал. Дали место на раскладушке в какой-то комнате. Спустился покушать в ресторан "Сосьва". Заказал и жду. Тут подсаживается ко мне молодая девушка, достаточно симпатичная, с рыжеватыми волосами. Тоже заказывает что-то по мелочи и вступает со мной в разговор. Я сначала не очень понял предмет её интересов, а когда разобрался, то стал выяснять, кто она и откуда. Оказалось, месяц назад вышло постановление "О борьбе с тунеядством и пр.". Её по этому постановлению выслали из Саратова в Берёзово, как она утверждала, за связь с профессором университета (якобы она была студенткой). Когда я ей предложил выехать в нашу экспедицию, поехать в поле и начать зарабатывать деньги нормальным путём, она захихикала и сказала, что больше заработает здесь. Удивляюсь властям, которые нашли такие места для перевоспитания этого контингента.

Салехард. Лабытнанги. Инта. Кожим. Самолётом через Урал. Смена гл. инженера. Борис Шахлин. Конференция молодых геологов. Полевой сезон. Разговор с Эрвье Ю.Г.

Полевой сезон начался, а взрывматериалы на складе заканчивались. Времени на раскачку не было и я, собрав все необходимые бумаги, выехал в Кожим, в экспедицию №118. Ехать пришлось на перекладных и кружным путём. 22 июня из Берёзова я вылетел на Салехард. Почему запомнилась точная дата? Это был день летнего солнцестояния, и в комнате общежития Салехардской экспедиции, где я ночевал, солнце не заходило всю ночь за горизонт и простояло над ним, необычно для меня, освещая комнату.

Когда самолёт взлетел в Берёзово и пошёл прямо на север, открылась панорама нижнего Приобья. Если в начале полёта русло Оби было хорошо различимо, то через час оно пропало совсем и соединилось с многочисленными сорами, залитыми вешними водами. Изредка были видны островки суши с деревьями. Опять носились в воздухе и сидели на воде многочисленные стаи водоплавающих. Раза два были хорошо видны сидящие на воде белые лебеди.

Салехард оказался небольшим посёлком, застроенным преимущественно одноэтажными домиками, кое-где были видны и двухэтажные постройки. На попутке проехал в посёлок экспедиции на Ангальский мыс, где меня и поселили на ночь в полупустое общежитие. Местные жители были недовольны тем, что геологи получали повышающий коэффициент к зарплате 1.8, а они только 1,5. Хотя как бы и жили рядом. Непрерывно писали жалобы в Москву, чтобы и им платили столько же или убавили геологам до их размера. Ездили постоянные комиссии выяснять истину. Геологам это как-то надоело, и они вызвали астронома из Пулковской обсерватории, чтобы тот точно определил координаты экспедиции. И замеры показали, что Ангальский мыс, где базировалась экспедиция, расположен на 711 метров севернее Полярного круга, и свои надбавки они получают правильно, а вот г. Салехард оказался немного южнее Полярного круга, и, таким образом, и его надбавки были правильными. Это, конечно, казус, но такое было разделение размеров поясных коэффициентов в Постановлении правительства в 1960 году.

Утром мне надо было перебираться через Обь на станцию железной дороги Лабытнанги и дальше ехать поездом. Пошёл на пристань, где мне сказали, что туда по расписанию ходит маленький теплоходик "Дальний", который пойдёт через час. Ширина реки в этом месте поражала воображение – около 20 км. Лабытнанги были прямо на противоположном, левом берегу реки и просматривались очень плохо. Водный поток реки был настолько мощным и глубоким, что проходящие вдали теплоходы совершенно не давали на берег волну. "Дальний" шёл на тот берег около часа, крупных причальных сооружений в те времена там не было – стоял простой дебаркадер. Вдоль берега же проходило несколько параллельных железнодорожных веток, стояла пара плавучих кранов, а повыше берега, на его высокой части стояло небольшое здание