Часть 4. Приполярный Урал. Саранпаульская экспедиция - Александр Викторович Виноградов

и Высоцкий К., и Завалишин В. были неплохие ребята, но всё-таки как не крути, а совместное проживание семейной пары с молодыми холостяками в одном помещении создавало излишний напряг, и, в какой-то степени, даже влияло и на производственные отношения. Начались сборы, хотя и собирать особо было нечего – всё можно было унести в руках. В конце марта за нами прилетел вертолёт МИ-1. Мы со всеми попрощались и пошли на вертолётную площадку. В этот день почему-то с гор дул очень сильный ветер. Когда машина стала заходить с востока на посадку, пилот, видимо, немного "промахнулся" и решил сделать второй заход. Как только он развернулся, его мгновенно опять просто "сдуло" ветром на восток – ощущение было, как будто смахнуло пушинку со стола, хотя за штурвалом был отличный пилот Коля Бабинцев. Но всё прошло благополучно, и через полтора часа мы уже были на аэродроме в Саранпауле, а ещё через час прибыли на новое место жительства – к Варваре Васильевне.

Дом у неё был небольшой – одна большая комната, а к ней примыкала тоже большая кухня-столовая. Мы с Ниной спали в большой комнате, хозяйка – в столовой. При каждом частном доме были и земельные участки 6 соток. Несмотря на суровую зиму, лето было достаточно тёплое с жаркими днями. Хорошо росли огородные культуры – картофель, капуста, лук, чеснок, морковь, свёкла. Огурцы росли только в парниках. Даже помидоры вызревали до бурого цвета, но только на южной стороне строений, укрывающих растения от северного ветра. Кроме этого, надо было успеть снять урожай до первого августовского заморозка. Тем не менее, несмотря на хорошую возможность выращивания овощей в местном климате, совхоз совсем не занимался этим делом. Часть свежих овощей завозилась осенью по воде с юга Тюменской области, но хватало их ненадолго. Основная уборка урожая приходилась на сентябрь, но доставить их на Север водой не было возможности из-за ранних холодов и ледостава.

Если основная часть домовладельцев себя овощами обеспечивали, то все приезжие уже к новому году переходили на "сено" – сухие овощи и консервированные в банках. Вкус сушёных овощей был в те годы так безобразен, что и описать-то невозможно. Сухой картофель в барабанах в варёном виде напоминал мыло, а капуста и лук не имели вкуса и запаха. Борщи в банках были значительно лучше, но зимой их перевозить также было нельзя. Конечно, на любых северах палочкой-выручалочкой в еде всегда была рыба в любых видах и свежее мясо. Про строганину из рыбы я уже писал, но ненамного хуже и мороженая строганина из оленины, а особенно из лосятины, если её ещё макаешь в раствор уксуса, перца, горчицы.

Рис. 32: Холодно. За пилкой дров.

После быстрого домашнего обустройства сразу приступил к работе. Наступал полевой сезон, и надо было готовить документы на взрывные дела для некоторых полевых партий. Кроме этого, надо было снести башенный 18-метровый копёр в посёлке, оставшийся после бурения скважины. Как я и ожидал, бурение скважины с наступлением холодов сильно осложнилось. Во-первых, стартёрный запуск дизеля в холодную погоду без подогрева приводил к быстрой разрядке аккумуляторов и простоям. Приходилось подгонять тягачи и постоянно "прикуривать" от работающего ходового дизеля. Кроме этого, в разрезе проходимых пород оказались линзы "вечной" мерзлоты и, как их правильно проходить, никто не знал. В конце концов, стенки скважин в районе этой мерзлоты растеплились, произошёл обвал породы и прихват инструмента. Скважину закрыли на глубине около 360 метров. Для меня этот случай был не очень понятен – ведь у нас же были буровики, которые бурили скважины в подобных условиях, и они должны были предпринять соответствующие превентивные меры типа промывки солевым раствором при подходе к зонам "вечной" мерзлоты, но ничего не было сделано. Сам я, кстати говоря, на практике также не сталкивался с подобными явлениями, а знал только теорию.

Рис. 33: Саранпауль. На переднем плане – посёлок экспедиции.

Строительство базы экспедиции шло хорошими темпами. Уже была построена мехмастерская с дизельной электростанцией, несколько 4-квартирных жилых сборных домиков из бруса, в заделе был жилой дом из кругляка, основание конторы. Работал большой стройучасток. Почти на берегу реки построили большой материальный склад из рифлёного железа.

Рис. 34: Посёлок экспедиции. Слева – новая контора

Аппарат экспедиции занимал, как и раньше, старое здание конторы 105 экспедиции. Но расположение служб было иным. Самый большой кабинет бывшего начальника экспедиции отвели под геологический отдел с камералкой, а сам Чепкасов В.А. занял очень скромный маленький кабинет, куда с трудом вмещалось на ежедневные планёрки до 10 человек. Меня посадили сначала в проходную комнату, а чуть позднее перевели в кабинет главного геофизика С.П. Ошева.

В мае месяце стали видны признаки надвигающегося вскрытия рек и половодья. В один из таких дней я оказался на берегу реки около нашего склада и стоящей почти напротив 100-тонной нефтеналивной баржи с остатками авиационного бензина. Баржа была напрочь вморожена в лёд толщиной около 80 см, и вокруг также были мощные ледовые поля. Но на берегах снега уже почти не было. В сторону реки бежали сильные ручьи, и между льдом и берегом во многих местах уже была полоса воды. Что-то мне в этой ситуации не понравилось. Я инстинктивно почувствовал наступление скорого ледохода и угрозу для баржи. Если бы вдруг вода прибыла ещё, и произошла подвижка льда – её бы просто смяло. Пошёл в экспедицию и доложил Чепкасову В.А. о своих опасениях, и что нужно что-то предпринимать. Он отреагировал достаточно скептически, сказав, что ещё не наступило время для ледохода, и я напрасно поднимаю панику. Однако же, как человек достаточно осторожный, послал туда главного инженера Кулешова А.И. для выяснения ситуации. Тот сходил, посмотрел, вернулся и доложил начальнику, что всё там нормально, и в ближайшее время никаких опасностей не предвидится. Все опять расселись по стульям и забыли про это дело.

Рис. 35: Строительство посёлка. Поездка к упавшему (впереди) вагончику

Я же через два часа снова пошёл на берег. Буквально через 10 минут после моего прихода начал раздаваться треск, и весь ледяной панцирь реки шириной 400 метров взломался и взгромоздился многочисленными торосами. Так как баржа стояла в небольшой береговой выемке, то весь лёд вокруг неё остался совершенно целым, и