Безумие Гёльдерлина. Жизнь, поделенная надвое - Джорджо Агамбен

для меня, он открыл окно, выглянул наружу – и через двенадцать минут все уже было готово)… Гёльдерлин занимает себя тем, что играет на пианино, иногда декламирует стихи и рисует. Без сомнения, он осознает свое положение. Пару лет назад он написал о себе следующие строки [ниже следует стихотворение “Не каждый день” (Nicht alle Tage), см. с. 197].

После смерти матери у Гёльдерлина появился попечитель – эту обязанность взял на себя один чиновник, господин Бурк из Нюртингена: этот замечательный человек ежегодно выплачивает мне двести пятьдесят флоринов за жилье, вино, стирку и питание. Город также ежегодно выделяет попечителю сто пятьдесят флоринов и будет делать это, пока Гёльдерлин жив. Как следствие, содержание подопечного обходится ему в сто флоринов в год. Думаю, у него вполне достаточно средств, чтобы не нуждаться в ином вспомоществовании. Он с удовольствием курит табак, но это я в счет не вношу».

1836

9 января. Квитанция от Генриетты Бройнлин.

Для моего брата Гёльдерлина:

Две с половиной меры конопляного

полотна 1 ф.

Доставка до Тюбингена 6 к.

Итого: 1,6

24 января. Из письма Циммера Бурку: «Многоуважаемый господин попечитель, прикладываю ниже счет за три месяца содержания вашего подопечного; он чувствует себя прекрасно и очень любезен в обращении…»

Июль. Из письма Циммера Бурку: «Ваш подопечный чувствует себя отлично, и даже в самые холодные дни ему не становится хуже, он часто дремлет на диване. Обычно он редко делает это, куда чаще бродит по дому среди ночи…

N. B. Гёльдерлин прочитал это письмо и покачал головой».

Рис. 12. Фамильный герб Гёльдерлинов (с веткой бузины – по-немецки Holder)

3 ноября. Счет от сапожника Мюллера.

Заметка для господина Гёльтерле[113]:

28 мая полная замена подошвы

на одном ботинке 50

3 ноября пара новых ботинок 1,36

5 ноября. Из письма Циммера Бурку: «Что до вашего подопечного, все так же, как и прежде, он чувствует себя чудесно, недавно его навещал господин секретарь Гюнтер фон Эсслинген, он играл на пианино, как делает обычно по полдня кряду».

1837

Из заметок Густава Шлейзера: «Он [Гёльдерлин] подписывается Скартанелли – так он называл себя в те годы. Он вбил себе в голову, что его теперь зовут не Гёльдерлин, а Скартанелли или Буарроти».

Январь. Из письма Циммера Бурку: «Сегодня ночью рядом с моим домом случился пожар, поднялся жуткий переполох, но Гёльдерлин невозмутимо спал в своей постели».

7 апреля. Напутственная записка Гёльдерлина Карлу Фунцелю:

Когда люди спрашивают себя, в чем благо, ответ – в том, что человек должен воздавать почести добродетели и претворять в жизнь то, к чему люди прилагают усилия. Жизнь не то же, что добродетель, поскольку последняя напрямую касается человека, а жизнь – куда дальше от него. Благо, кроме того, строится по большей части на внутренней жизни человека.

С наилучшими пожеланиями вам, любезному господину, преданнейший Буонаротти.

17 апреля. Из письма Циммера Бурку: «Две недели назад к Гёльдерлину приехал некий господин из Дрездена, он навестил вашего подопечного, и тот поначалу вел себя с ним довольно грубо, но вскоре стал куда обходительнее – когда услышал, что перед ним ученый муж, – и спокойно побеседовал с ним. Незнакомец протянул ему какой-то листок бумаги, и Гёльдерлин набросал на нем несколько строк, подписался собственным именем – визитеру это пришлось весьма по душе».

Июль. Из письма Циммера Бурку: «Ваш уважаемый подопечный чувствует себя замечательно, несколько дней назад он написал философское стихотворение для одной нашей родственницы, которая гостила у нас».

16 сентября. Стихотворение Гёльдерлина:

Die Sagen, die der Erde sich entfernen,

Vom Geiste, der gewesen ist und wiederkehret,

Sie kehren zu der Menschheit sich, und vieles lernen

Wir aus der Zeit, die eilends sich verzehret.

Die Bilder der Vergangenheit sind nicht verlassen

Von der Natur, als wie die Tag’ verblassen

Im hohen Sommer, kehrt der Herbst zur Erde nieder,

Der Geist der Schauer findet sich am Himmel wieder.

In kurzer Zeit hat vieles sich geendet,

Der Landmann, der am Pfluge sich gezeiget,

Er siehet, wie das Jahr sich frohem Ende neiget,

In solchen Bildern ist des Menschen Tag vollendet.

Der Erde Rund mit Felsen ausgezieret

Ist wie die Wolke nicht, die abends sich verlieret,

Es zeiget sich mit einem goldnen Tage,

Und die Vollkommenheit ist ohne Klage.

Легенды, удаляющиеся от земли,

От духа, который был и возвращается снова,

Обращаются к людям; многому мы учимся

У времени, которое быстро изводит себя.

Образов прошлого не оставляет

Природа, как когда дни бледнеют

В разгар лета, осень обращается к земле,

Дух смотрящего вновь витает в небе.

Многое быстро кончилось,

Крестьянин, идущий за плугом,

Видит, что год клонится к счастливому концу,

В таких образах завершается день человека.

Окружность земли, украшенная горами,

Не облаку сродни, что растает вечером,

Появляется с пришествием золотого дня,

И к совершенству нет нареканий.

В конце года Гёльдерлина навещает богослов-католик Альберт Дифенбах: «Одно незначительное дело привело меня в дом плотника Циммера на Неккаре. На пороге меня встретил некто высокий, сутулый и одухотворенный. Я застыл в невыразимом замешательстве. Неподвижный и смятенный взгляд запавших глаз, лицо, искаженное нервной гримасой, потрясание седыми кудрями – весь его вид явственно указывал на необычную и безумную натуру. Он обрушил на меня поток непонятных титулов на множестве языков, из которых я понял только “ваше величество, высочество, святейшество, милость, господин отец, любезный господин”, исполнил дюжину вежливых жестов и низких поклонов и направил меня к Циммеру. Первым делом я спросил того, кто этот жутковатый человек. Меня поразил его ответ: “Гёльдерлин!” Его домохозяин, в равной мере образованный и дружелюбный человек, проявил любезность и провел меня в комнату пожилого поэта под предлогом, будто хочет показать мне, какой вид открывается на чудесные долины Неккара и Штейнлаха. Безумный сочинитель принял меня так же церемонно, как и ранее, жестикулируя и рассыпаясь во вдохновенных речах. Я до сих пор помню обаяние этого человека: