Паутина натягивается - Валерия Веденеева

Ну…

Пожалуй, это звучало логично.

Глава 17

— Кащи придумал, — сообщил мне Теневой Компаньон, едва я достал его из шкафа. Плотные шторы на окне мы, как обычно, задернули наглухо и подложили под дверь плотную тряпицу, чтобы неестественно-яркое магическое свечение не привлекло ненужного внимания. — Кащи знает, как позволить человеку призывать его с любого расстояния.

— И как?

Вместо ответа Кащи обеими лапками погладил свое правое ухо — и резким движением его оторвал.

Я вздрогнул.

Кастиан у меня за спиной сдавленно вскрикнул.

— Вот, — с гордостью произнес Кащи, протягивая ко мне лапки с «трофеем». — Если человек будет держать его при себе, то Кащи расслышит свое имя откуда угодно и придет. Но человек должен помнить, что не надо произносить имя Кащи просто так, иначе Кащи призовется понапрасну.

— Понял, — после паузы проговорил я, и не удержался: — Тебе не больно?

— Больно? — удивился Кащи.

— Ну… ухо же. Оторвал.

— А-а, — понимающе протянул тот. — Нет, Кащи не человек, тело Кащи другое, оно не болит как человеческое. Кащи не любит разделяться на части, но ради безопасности своего человека он это сделал!

— Спасибо, — сказал я искренне. Кащи кивнул и с гордым видом пригладил оставшееся ухо.

Пожалуй, если прежде фиолетовый кролик смотрелся просто слегка странно, то сейчас он напоминал старую плюшевую игрушку, изрядно потрепанную жизнью, только выражение мордашки казалось не печальным, а вполне себе самодовольным.

Кстати, ни крови, ни чего-либо другого на пострадавшем месте не выступило.

* * *

Лекции по демонологии продолжались каждый день, сдвинув на вечернее время практические занятия по боевой магии. Того, что старший дознаватель нам рассказывал, не было ни в одной из книг, которые я читал. Нам давали, по сути, итоги многолетней работы агентов Северной Канцелярии, итоги их наблюдений и анализов, и, как по мне, так нам иштаво повезло, что из-за случившихся событий Канцелярия решила поделиться своими наработками с магами-новичками. Как я успел понять, все здесь ревностно берегли свои тайны, и такая щедрость была большой редкостью.

— Тридцать восемь видов демонов, и мы должны выучить характерные черты каждого! А еще способы их одолеть! — в голосе Кастиана слышалась тоска. Мы как раз возвращались в дормитории, шли не торопясь, он одновременно листал свои записи и жаловался.

— Тридцать восемь основных видов и еще несколько десятков редких либо обитающих в Теневых Королевствах, — не удержался я от напоминания, и Кастиан в отчаянии застонал.

Я подавил смешок: дразнить принца было забавно, но делать этого слишком заметно не стоило — Кастиан потом мог дуться целыми днями.

— Хорошо хоть завтра демонологии не будет, — слегка повеселевшим голосом произнес Кастиан, очевидно вспомнив мимолетное упоминание старшего дознавателя, что его по какой-то надобности вызывают в Акатавию — центральную крепость принадлежащей жрецам части города.

Поскольку шли мы медленно, я тоже достал записи, только посвященные не демонам.

После очередного дополнительного занятия по артефактам я спросил Зелрата про полупрозрачный купол, который использовал Мораг во время нашей дуэли. Из последовавшего разговора выяснилось, что купол был специальный, «дуэльный», поскольку его целью было не допустить прорыв наружу как заклинаний, так и самих дуэлянтов. Купол исчезал при трех условиях — когда кто-то внутри него вслух признавал себя проигравшим, когда терял сознание или когда умирал.

Спросил я еще и о том, есть ли способы «приклеить» к себе амулет так, чтобы никто не смог его забрать даже при использовании других амулетов. Выяснилось, что для этого требовалась достаточно сложная рунная магия, причем накладывать руны следовало строго перед тем, как ожидалась опасность похищения амулета, а еще постоянно их возобновлять. Не самый удобный вариант, но лучше, чем ничего.

И рунам, и «дуэльному» куполу Зелрат с удовольствием согласился меня научить. За дополнительную денежку, конечно, за очень хорошую такую дополнительную денежку — и записи, которые я сейчас проглядывал, восстанавливая в памяти, были результатом этого обучения.

Глядя на руны, я также невольно думал о том, что выданные нам кланом аль-Ифрит кошели с монетами пустели слишком быстро. Артефакторика, как оказалось, была дорогим в изучении предметом, не говоря уже о всяких дополнительных тратах. Просить денег у Аманы не хотелось. Значит, нужно было найти дополнительный источник дохода. Только какой?

Погрузившись в мысли, я не сразу заметил, что во дворе дормиторий, через который мы сейчас проходили, в кустах, немного в стороне от нашей тропы, кто-то шуршал и что-то бормотал.

Сперва я подумал о том, что там пряталась очередная целующаяся парочка. Парням на территории женских дормиторий вход был закрыт магически, а вот обратного запрета не существовало, и самые смелые девицы порой проскальзывали в наш двор для таких вот полу-тайных встреч со своими кавалерами.

Но бормотание совсем не походило на любовное воркование. Скорее оно звучало так, будто кто-то тренировался в сложной и не очень ему понятной магии, потому что иногда голос звучал неуверенно, а то и вовсе запинался.

Я замедлил шаг. А ведь сюда, в наш двор, вполне могли попасть чужие маги и натворить бед…

О том, каких именно бед, я додумывать не стал, стряхнул руку Кастиана, пытавшегося меня остановить, и пошел на звук, одновременно огибая кустарник, чтобы зайти бормочущему со спины. Кастиан, вздохнув, зашагал следом.

А потом мы оба остановились, разглядывая странноватую картину.

На покрытой опавшими листьями земле сидели два студента, чьи лица показались мне смутно знакомыми. Между ними лежала наша стандартная студенческая форма, только располосованная на длинные извивающиеся полосы. Каждая из полос была пришпилена к земле крупной серебряной иглой. Один из студентов водил над полосами деревянной точеной палочкой, утолщенной в нижней трети, — веретеном, всплыло у меня в голове — и от полос отрывались нити и сами на нее наматывались. А второй студент не делал ничего, только безостановочно произносил литанию звуков, которые не складывались ни во что членораздельное — то самое бормотание, которое я и услышал.

Несколько мгновений я разглядывал странную картину, потом встряхнул головой.

— Что это значит?

Мой голос прозвучал достаточно громко, чтобы перекрыть все остальные звуки.

Бормотание застопорилось и стихло, и рука с веретеном тоже замерла. Потом оба студента развернулись к нам и встали на ноги. Я увидел практически одинаковую вспышку раздражения на их лицах, потом почти одинаковое узнавание и такую же одинаковую гримасу неуверенности.

— Что вы тут делаете? — перефразировал я вопрос.

— Экспериментируем, —