Мирослав – князь Дреговичский - Эдуард Мартинович Скобелев

из Руси или не вспомогут, – уходили мужи его сквозь гречские сторожи, и не было обратной вести [144]. Город же переполнися ранеными; сам Святослав бысть ранен трижды, Мирослава внесли в Доростол едва жива, с разбитым плечом, потоптана конеми. И взнялся мор и голодание, ибо мало было запасов; не тризновали уже каждого мужа, яко в первые дни, не жгли погребальных кострищ на виду у ворогов, но разбирали домы, чтобы приготови-ти пищу. Подвели греки подкопы и стерегли день и ночь, готовя пороки и долби, огнестрелы и лестницы. Реша сечи: «Не обвычны сидети за стенами. Вели ухо-дити, князю, седмица еще, и не сможем ступати, а коней почти уже нет». И согласился с ними Мирослав, а Свиналд промолчал, держа на уме свое. Святослав же бысть исполнен надежды, и бодрились, кто видел его. Созвал (Святослав) на думу лутших мужей и спросил каждого. Выслушав, принес великие жертвы богам; гадали волхвы и кудесили кудесники, и слово их было: «Дни приносят надежды, чтобы унести следом». Рече Святослав к дружине: «Наступила пора от-дати совести. Высока слава у Руси по землям и народам, одною славою отворяли грады и брали дани. Але позор сильнее славы; побежим, и забудут о нас роды, не станет им примера и опоры, и разойдутся врозь. Лутше сложим головы, нежели уступим честь; за смерть отмстят, позором опозорим детей и внуцей».

Вышла из города дружина и стала крепко; и бились топорами, и дрогнули греки, и почали отходить, но содеялась буря, и подул ветр в лице русьским, и сыпали греки песок, слепя их. И паки отвел Святослав дружину в город, потеряв мнозих мужей. Цесарь же послал сказати: «Нет у тебя силы пробиться, проси мира». Ответил Святослав: «Завтра пробьюсь, и не удержишь, но прежде обращу в могилу холмы округ Доростола. Вернусь с новой дружиной и пойду к Царь-граду, како ходили предки. Не будет уже пощады: растет (мой) гнев быстрее, чем тают силы».

И вновь предложили греки мир; и был (мир) горькой мечтою Святослава, ведь множились его заботы, тогда как греки укреплялись. Съехались по уговору Святослав и цесарь на берегу Дунавы в виду Доростола, за утокой, идеже ставили прежде доростольцы свои челны. И пришел цесарь на коне, Святослав в лодье, сидя на веслах вместе с мужами [145]. Были с ним Мирослав, названный пред тем воеводою, и Погуляй, сечский старшина.

И почал Святослав без привета и не кланяясь, ибо ожидал поклона цесарь: «Скажи, чего просишь, скажу, на что согласен, и разойдемся». И указав на камень, сел сам. И сел цесарь, поражаясь, что подчинился; был опытен в людех и сразу понял, како вести дело со Святославом, чтобы не разгневати. И сказал свое цесарь; и сказал Святослав, дослушав толмача: «Буди по-твоему, но поступи, како укажу». И согласился цесарь, уступив больш, нежели хотел. Радуясь однако, что сговорился со Святославом, искал польсти-ти: «Удивлен мужностью твоих воев. Откуда (такое)? Ведь и мои мужи клялись в верности, а приходится погонять». Святослав отрече: «Раб ни за что не в ответе ни пред собою, ни пред боземи, ни пред людьем; страшится в светло и в темь окруживший себя рабами и сам раб. Свободный же за все держит ответ, и честь ему дорога». Подивился цесарь слозем: «Русь берет много рабов». Рече Святослав: «Прежде Русь не владела рабами, но брала их ради продаж и выкупа, отпуская (на волю) за радение. Ныне, правда, немало уже своих холопей, и вот видишь, не аз поучаю тя, но ты мя». И посмеялся цесарь, и впроси: «Что бы сделал со мною, если бы победил?» Рече Святослав: «Вчера бы отпустил, сегодня велел бы казнити». Побелел цесарь, ке поняв Святослава, и расстались, тяготясь друг другом.

Повел Святослав уределую свою дружину в Перея-славец, взяв обозы с добычей и раненых, дал же взамен слово николи не возвращатись. От Переяславца на лодьях добрался до Белобережи и узнал, рыщут по уличем печенези, плач стоит по земле, а утешить сирот некому. И было пустынно вокруг, ибо разбежались жители, и не смогли русские вои(ны) сыскати даже немногих коней.

Выступил Святослав из Белобережи и пошел по Непру; поднимавшийся по Реке ведает, с какими трудами сопряжено; и настигла весть у Черных каменей: «Предупредили греки печенезей, идешь с небольшой дружиной и богатой добычей. Поджидают у Порогов» [146]. И мог пробитись Святослав, и дружина просила, он же остановися и повернул вспять. Паисий утверждает, Святослав убоялся, – лживо! Мирослав, бывый неотступно при князе до его смерти, глаголит иное, и верю ему: горько бе Святославу возвращатись без славы, впервые не посрамил, но посрамился. И не было ответа из Кыева, хотя посылал многажды; знал наверняка, не все гонцы перехвачены, иные достигли двора Ярополка или Олга. Наставленные бабкою, оба не любили отца, не почитали его, како положено детям, от которых всегда сокрыто сокровенное о родителях, смеялись вместе с Олгой, называя заглазно глупцом, суматохой и бегуном, и не было тайной от Святослава; переносил однако, пока был силен. Како же было снести слабому, с голой обидой? Кем бы назвался в Кыезе, растеряв на Порогах остатки дружины? Бьют сильнее всех (человека) ближние (его), каким отдал половину судьбы или даже всю судьбу; но кто, не изведавший (этих) ударов, проникнет в чюжую обиду? Только возвысившийся в неустанных трудех и бдениях самоотреченья и вновь падший по воле злых духов постиг бы муку его, безмерную людьскую муку, ибо разом утратил, что имел. Вчера торжествовал над мно-зими народеми, славили наперебой все языки, сёння и слуга не услышит, коли не возвысишь гласа. Вчера раздавал столы, а ныне самому нужа кормитись. Сса-жизати сына или посадника? Просить у запорожей, когда сам поклялся блюсти закон их? И без того быша недовольны сечи, упрекали в лице., не похотел взяти добычу и уйти восвояси, но назвал ся князем болгарь-ским; чему пошел на Царь-град? чему не замирился, како предлагал цесарь о начало похода? чему остался в Доростоле, когда предложили греки уйти в Переяславец? – и поныне сидели бы там. Всё одобрят люди, когда победа, и все проклянут, когда нет ее.

Рече Свиналд к Святославу: «Пошли кого-либо из велмож в Кыев, приведет новую дружину, и пройдем без потерь». Отрече Святослав: «Лутшие мужи уже перебиты. Мирослава не послушают, а над запорожеми посмеются, рады ведь беде их [147]. Иди (ты) и сделай, како укажу». И попросил Свиналд охрану из варязей и много злата, говоря: «Не поможет слово, выручит меч, не Еыручит