Мария Монтессори. Дорога победительницы. В одиннадцати действиях с прологом и эпилогом - Андрей Маркович Максимов

Монтессори очень любила приводить такой обыденный пример пренебрежительного отношения взрослых к ребенку.

Мальчик сидит и заполняет ведро песком.

Маме кажется: какое нелепое, несерьезное занятие!

Между тем для малыша – дело важное. С помощью этого, казалось бы, незамысловатого занятия он разбирается в закономерностях мира и в самом себе. Да и кто знает, о чем он думает, заполняя с помощью совочка ведерко песком?

Он занят делом. И не надо оценивать то, насколько оно важно. Достаточно посмотреть на сосредоточенное лицо ребенка, чтобы понять: для него оно значительно.

И вдруг приходит мамина подруга.

Мама хватает свое дитя, отряхивает его руки от песка и несет демонстрировать подруге, какой у нее замечательный сын.

Мальчик плачет.

Мама ругает его за то, что капризничает. А он не капризничает, но возмущается несправедливостью!

Малыш прав: непонятно почему его оторвали от важного занятия!

Но его праведный гнев никто не услышит.

И это не какой-то исключительный случай, подобное происходит регулярно.

Монтессори возмущалась: ребенок себе не принадлежит, взрослый распоряжается его жизнью как хочет. Тем самым родители как бы подчеркивают, что сама по себе жизнь малыша не имеет никакого значения.

Это ужасное ощущение – «я – никто»! – о котором примерно в это же самое время писал великий Януш Корчак, это убивающее чувство прорастает в душе ребенка и начинает там расцветать. И когда малыш становится старше, в душе его уже вовсю разрослось дерево неуверенности и закомплексованности. Чем его срубить? Чем выкорчевать?

Можно только представить, как объясняла все это Монтессори родителям, которые, может быть, впервые от нее узнали, что у них есть какие-то свои родительские задачи, а то и миссия.

Раньше все было понятно: провинился ребенок – оплеуха или ремень. Сделал что-то хорошее – лишнее яблоко или апельсин (если есть).

А тут с тобой разговаривает очень обаятельная, красивая женщина – педагог! – и объясняет про метания твоего чада между Иродом и Пилатом.

Как быть? Как это все воспринять?

Мы можем только догадываться, как непросто давались Монтессори эти разговоры с родителями. Но жалоб на пап-мам в ее книгах почти нет. Монтессори не жалуется.

Она исходила из того, что родители любят своих детей, однако не всегда умеют эту любовь проявлять.

Как быть?

Научить!

А если не хотят учиться?

Объяснять. Объяснять и объяснять. Отсюда – требование регулярных встреч родителей с наставницами.

Трудно. Иногда мучительно нервно. Однако иного способа облегчить жизнь ребенка в родительском доме не существует.

Что такое воспитание, если вдуматься?

Это, по сути, прививка некоторых привычек. Какие привычки человеку привили, на такие он в своей жизни и ориентируется.

Задача школы: помочь привить те привычки, которые сделают жизнь ребенка более спокойной, интересной и радостной.

«Не дави на меня!»

Да, существует проблема равнодушного отношения к ребенку.

Но есть и иная, когда родители слишком давят на свое дитя, не давая тому и шага ступить самостоятельно. В результате в маленьком человеке рождается привычка – всегда рассчитывать на кого угодно, только не на себя самого.

Неприятный парадокс заключается в том, что равнодушное отношение нередко порождает напор: какой-нибудь папа может долго не обращать внимания на своего сына или дочь, но уж если обратит, то так давит, мало не покажется.

Монтессори терпеливо объясняла родителям, что значит лозунг школы: «Я помогу тебе стать собой», который имеет отношение, конечно, не только к школе, но к любому воспитанию.

Воспитанникам она прививала привычку к самостоятельности.

Привыкай сам выбирать себе занятие. Привыкай сам решать задачи. Привыкай сам налаживать общение.

Рассчитывай на себя. Ты умелый. Ты умный. Ты сообразительный. Ты сможешь.

Я помогу тебе стать собой, но я не стану делать за тебя то, что ты вполне в состоянии сделать сам.

Таким, как тебя создал Господь, ты пойдешь по той дороге, на которую Он тебя вывел.

В поиске самостоятельного пути тебе мешают родители?

Понятно. Значит, нужно объяснить им их ошибку. Они ведь любят своих детей. Просто не умеют эту любовь проявлять.

Заметим: многие родители не общались с детьми по-доброму, как с равными не потому, что не хотели, – просто не знали, что так можно.

Монтессори надо было оборвать цепочку неправильного воспитания, идущую с незапамятных времен.

Для некоторых оказалось задачей непосильной – принять вывод о том, что начиная с рождения ребенок – это человек. Однако находилось немало и тех, кто в корне менял свое отношение к детям, создавая принципиально новую семью.

Об этом не столь часто говорится, но факт остается фактом: уроки Монтессори для родителей изменили итальянскую семью, сделали ее другой. Надо ли долго объяснять: если у пап-мам меняется отношение к ребенку, то это принципиально перестраивает весь уклад семьи?

Позже, в других странах, она делала то же самое: помогала родителям осознать, что ребенок – это не объект для воспитания, но полноправный член семьи, у которого можно много чему научиться. И семьи менялись.

Первая книга

Метод Марии Монтессори, принципы ее отношения к детям распространялись с чрезвычайной скоростью. Был необходим источник информации, в котором все, кто хочет следовать ее принципам, найдут ответы на свои вопросы.

В 1909 году первая книга знаменитого педагога вышла в свет на итальянском языке. Она называлась «Метод научной педагогики применительно к воспитанию детей в Домах детей».

Книга вышла через два года после открытия первой школы. Получается, что Монтессори одновременно создавала теорию и практику Дома детей.

С тех пор так и повелось: она не брала у судьбы времени на теоретизирование и анализ. Метафорически говоря, утром работала, а вечером подводила итог работы. В ином темпе жить не могла.

Понятно, что в те годы выходило немало книг по педагогике. О том, что это была за литература, пишет Константин Ушинский, цитируя известного немецкого педагога со сложным именем Фридрих Адольф Вильгельм Дистервег. Для нас важно, что отечественный гений ссылается на европейский авторитет: таким образом мы можем понять, что за педагогическая литература распространялась в то время в Европе.

Итак, что же сообщает нам сей Дистервег? «Посмотрите на бóльшую часть сочинений, написанных учителями и для учителей! Наполняется и согревается ли чье-нибудь сердце при этом обзоре? ‹…› Это по большей части холодные, бессмысленные груды печатной бумаги, – и слог такой, что нечему удивляться, если люди, которые действительно живут и черпают жизнь из свежих источников живой литературы, видят в учителях заживо похороненных людей, осужденных питаться такими