Мария Монтессори. Дорога победительницы. В одиннадцати действиях с прологом и эпилогом - Андрей Маркович Максимов

Неслучайно народ решил, что привычка – вторая натура. А великий поэт воскликнул: «Привычка свыше нам дана, замена счастию она». Конечно, всего лишь замена, но все-таки – счастью.

Вообще привычки – это то, что человеку изменить сложнее всего. Изменишь привычки – изменишь жизнь.

Взрослый человек может убедить себя в необходимости перемен. Например, за уши вытаскивая себя из так называемой зоны комфорта, абсолютно уверенный в том, что проблемы – в этой самой зоне, а не в нем самом.

Для нас, взрослых, привычная жизнь нормальна, любые изменения требуют усилий, на которые мы идем, доказав самим себе их крайнюю необходимость.

Дети – существа куда более естественные. Если им не нравятся перемены – значит, не нравятся. Если они воспринимают любые изменения как нарушение привычного порядка, значит, так тому и быть и, значит, прочь любые изменения.

Монтессори любила рассказывать такую историю.

Мама вошла в комнату, где сидел ее маленький сын, и машинально положила на стол зонт.

Мальчик зарыдал.

Мама решила, что ему интересен зонт, и протянула ему.

Сын оттолкнул мамин дар, начал рыдать еще сильнее.

Не зная, что делать, мама унесла зонтик в другую комнату.

Малыш сразу успокоился и улыбнулся.

Что это было такое? Что случилось?

Случилось нарушение порядка. Маленький человек привык к тому, что на столе не должно ничего лежать. И как только лишний, нездешний предмет убрали, – в душе ребенка вновь поселилось спокойствие.

Взрослого бы тоже, скорее всего, раздражал зонт на столе. Но он не стал бы на этом концентрироваться и тем более скандалить по этому поводу.

А ребенок стал.

Еще история от Марии Монтессори.

Сидя в кресле, мама рассказывала маленькой девочке сказку. Вдруг мама почувствовала себя плохо, решила лечь в кровать, попросила служанку принести подушки с кресла.

Девочка зарыдала и начала умолять маму остаться в кресле, а служанку – не приносить подушки.

Может быть, если бы мама объяснила дочери, почему она решила лечь, – нарушение привычного порядка не воспринималось бы столь драматично. Но тут… Ребенок не видел смысла менять то, что было.

Для детей норма – порядок, к которому они привыкли. Нарушение привычного порождает ощущение изменения мира. А это всегда воспринимается очень болезненно.

Мой внук Савва, когда ему было два с половиной года, пришел к нам с женой домой знакомиться с собакой, которая только что у нас появилась.

Увидев нашего пса, он скорчил рожу и сказал:

– Неправильная собака.

Я сначала растерялся, а потом понял, в чем дело. У Саввиных родителей тоже была собака, но другой породы. Это была правильная собака. А наша – нет, потому что непривычная.

Когда внук пришел второй раз, таких проблем не возникало: он привык к «неправильной» собаке.

Монтессори замечает: «Разбитый стакан производит на него [на ребенка] такое сильное впечатление, будто разбилось его сердце. Ко всем разрушающимся вещам дети испытывают такое болезненное чувство, будто к человеку, который страдает, или к животному, которое умирает. Это одновременно и тонкое, и сильное чувство»[71].

Это еще и чувство невозвратности: если стакан разбился, то это означает, что такого порядка, как был, больше не построится никогда.

А какой случится порядок без привычного стакана? Неизвестно. Оттого страшно.

Детство словно предупреждает нас, повзрослевших: наша любовь к привычному; наше нежелание и страх менять привычки – качества природные. Это вовсе не означает, что ничего не надо менять, иногда весьма даже необходимо. Но придется приложить много усилий: привычки сами по себе не отпадают.

Привычки заменяются только другими привычками. Такая замена – тяжелый труд, требующий и сил, и времени.

Это то, чему нас учат дети.

Если все так хорошо, то почему – плохо?

Ну, действительно: если дети любят порядок, более того, – если любовь к порядку у них в крови, то почему они столь часто неаккуратны? Почему, например, их столь трудно заставить убраться в собственной комнате, где они любят устраивать бардак?

Это протест.

Задумывались ли мы над тем, что у наших детей практически нет возможности протестовать? Они должны со всем соглашаться, единственный выбор: делать это с обиженным или с довольным лицом.

Педагогика уже давно пришла к выводу: любое хулиганское или – скажем мягко – не нравящееся родителям поведение ребенка почти всегда вызвано только одним желанием – обратить на себя внимание. Другими словами: это всегда протест против равнодушного отношения взрослых.

Что же касается уборки своей комнаты…

Очень часто на моих консультациях и лекциях и мамы, и папы спрашивают меня:

– Как приучить ребенка убирать свою комнату?

На вопрос я всегда отвечаю вопросом:

– А почему, собственно, ребенок должен убирать свою комнату? Его (ее) комната – это его (ее) мир. На основании чего он (она) должен делать этот мир таким, как хотят родители, а не таким, каким нравится ему (ей)?

Как правило, на этот вопрос у родителей ответа нет.

Напомню: дети очень логичны. Они не станут выполнять указание, если не понимают его логики. Как существа бесправные (до поры), они могут делать вид, что выполняют требования родителей, но (опять же до поры) по-настоящему и неформально делают только то, смысл чего понимает.

Почему ребенок сорит в своей комнате?

Либо в знак протеста: вам не нравится, что я делаю, так буду – назло вам.

Либо просто не замечает, что насорил: есть дети, склонные к аккуратности, есть – не склонные. Чем дальше отходит ребенок от своей природной сути, тем более в нем появляется наносного: некоторые остаются с естественной тягой к порядку, некоторые ее теряют.

Причины могут быть разные, однако все они ни в коей мере не отменяют вывода, сделанного Монтессори: пока ребенок маленький, его мир – это мир порядка и аккуратности.

Разрешите ребенку создавать в своей комнате тот мир, который он хочет. Это ведь одна из тех немногих свобод, которые мы, взрослые, можем легко дать своим детям.

Регламент Дома детей

В 1909 году в итальянской части Швейцарии начали активно применять методику Монтессори, заменяя на нее другие, едва ли не вмиг ставшие вдруг устаревшими.

Например, популярную в те годы систему Фридриха Фрёбеля, в которой на самом деле было много общего и с Песталоцци, и с Монтессори, в частности стремление развивать в ребенке то, что заложено в него Богом. Однако Монтессори предлагала более актуальные способы этого развития и более современные идеи взаимоотношений детей и взрослых.

В 1909 году – всего через два года после открытия своей школы – Монтессори провела первый курс подготовки учителей по своему методу. Курс прошел в