Авангард и «Анархия». Четыре мятежных месяца самоуправляемого просвещения - Анна Бражкина

Виноваты, видите ли, Андреев[335], Короленко[336], Горький[337], а Ермольев с с-ми[338] и Ханжонков и К-о тут ни при чем… Они – эстеты.

Рынок – это не литература, госпожа газета, точно так же как и не всякий удачник – уже и художник!..

Затем киноредакции кажется очень остроумным сравнение национализации с всеисцеляющим спермином Пеля[339], о котором она несколько раз упоминает в своей статье.

В области медицины мы слабы и охотно уступаем пальму первенства редакции «Кино-газеты», которая в этом отношении, несомненно, более компетентна, чем в искусстве.

Но все же называть национализацию кинематографа лечением нельзя, так как десятая муза не больная, а скорее – проститутка, для которой нужны санитарные меры, и их примет национализация!..

В заключение киноредакция плачет крокодиловыми слезами о народе:

«Надо поднять народ на ту культурную высоту, при которой появление таких пьес (порнографических) стало бы невозможным…»

Вам ли, грязным Альфонсам, при богатой и щедрой «десятой музе» говорить о народе, которого вы не знаете, не понимаете, ненавидите и обираете?..

И если народ беден культурой, то вы-то, живя на его счет, разве пытались его просвещать, разве развивали его вкусы, будили светлые, хорошие стороны его души?

В том-то и дело, что вы для этого слишком некультурны и слишком невежественны.

16 МАРТА – 12 МАЯ 1918 Г.

глава № 6

ЗАРОДЫШИ СОВЕТСКИХ КОЛОССОВ В НЕДРАХ «АНАРХИИ»

Валерий Брюсов и Георгий Щетинин у анархистских истоков Литинститута и ВХУТЕМАСа

ИНФОПОВОДЫ

1. БРЮСОВСКАЯ СТУДИЯ СТИХОВЕДЕНИЯ НА ВОЗДВИЖЕНКЕ

22 марта 1918 г. в «Анархии» появилось довольно торжественное сообщение о том, что в Москве открывается набор в «первую в России студию стиховедения», занятия в которой будут вестись лучшими современными поэтами.

Речь шла о Студии стиховедения, в которой 18 апреля 1918 г. Валерий Брюсов прочел свою знаменитую вступительную лекцию к курсу стихотворной техники. Эту лекцию он скоро опубликовал в качестве вступительной статьи «Ремесло поэта» к сборнику своих стихов с вызывающе техническим названием «Опыты по метрике и ритмике, по эвфонии и созвучиям, по строфике и формам» (М.: Геликон, 1918). В «Ремесле» Брюсов продвигал идею о необходимости создания в Москве «Академии поэзии».

Из сообщения следовало, что Студия стиховедения является одной из многих секций Союза учащихся искусству (УЧИСК). Союз появился на страницах газеты еще раз, из чего стало ясно, что организацию возглавляли Георгий Щетинин, Павел Лебедев и Матрена Солодовникова.

Эта группа активных студентов Строгановского училища создала УЧИСК в январе 1918 г., когда их предводитель, Георгий Щетинин, вернулся в альма-матер после кратковременного обучения в Тифлисском военном училище[340]. Причем вернулся с горячим желанием преобразовать Строгановку в полноценный вуз с университетскими лекциями по эстетике, психологии и логике, философии и т. д.[341]

Преобразование «средней» Строгановки в высший Художественно-промышленный институт[342] власти планировали еще в 1916 г., но и после смены директора в марте 1917 г. существенных изменений в эту сторону не происходило. Так что студенты намеревались взять дело в свои руки. Но теперь их планы расширились – очевидно, под давлением старших товарищей: УЧИСК заявил себя как организация типа либерального Союза деятелей искусств (созданного после Февральской революции) с его многочисленными «куриями». Союз включал ряд секций: художественную, театральную, оперную, драматическую, литературную и др.

Валерий Брюсов, поэт-символист, внес большой вклад в развитие формы стиха. В 1918 г. издал книгу «Опыты» про теорию стихосложения, посвятив ее самым разнообразным поэтическим экспериментам.

Источник: РГБ

Г. В. ЩЕТИНИН. Портрет Н. Я. Брюсовой. Бумага, карандаш. 1917. Москва.

Источник: Панорама искусств. 1985. № 8. С. 260

Дело в том, что главным учителем Щетинина по жизни и в профессии была пианистка Надежда Яковлевна Брюсова[343], сестра Валерия Брюсова. Находясь в Тифлисе, Георгий связи с ней не прерывал, сообщая в письмах драгоценной учительнице обо всем, что его по-настоящему волновало[344]. Поэтому теперь организационные идеи исходили для него из этого символистского круга.

Студия стиховедения заработала в рамках УЧИСК не первой. В здании салона искусств «Единорог» по вечерам уже работали другие студии УЧИСК[345], организаторами занятий там были Вацлав Протасевич[346] и Николай Львов[347]. Но серьезных преподавателей в первом потоке УЧИСК не было, студии работали как клубы молодежной самодеятельности.

Сборник стихотворений Константина Эрберга (Сюннерберга) «Плен», вышедшего в издательстве «Алконост» в 1918 г. Обложку для этого издания создавал Мстислав Добужинский.

Источник: РГБ

Студия же стиховедения развернулась как маленький вуз. Сначала занятия проходили в бывшей гимназии Гедеоновой на Молчановке. Там преподавались следующие предметы: введение в историю поэзии (Вячеслав Иванов); введение в теорию поэзии (Андрей Белый); история литературных направлений в поэзии; эстетика поэзии (Константин Эрберг[348]). Организатором занятий в студии была молодая поэтесса Надежда Александровна Павлович[349], ученица Брюсова.

Мстислав Добужинский. Человек в очках. Портрет художественного критика и поэта Константина Сюннерберга. 1905.

Источник: ГТГ

Но, похоже, Студию стиховедения связывали с МФАГ не только пара публикаций в газете «Анархия», но и более осязаемая вещь, а именно – особняк, в котором проводились занятия студии.

Особняк Арсения Морозова МФАГ заняла 29 января 1918 г., надеясь разместить там свой штаб. А через два дня обнаружилось пустующее здание бывшего Купеческого клуба, идеально подошедшее для дома «Анархия» с его многочисленными рабочими службами: типографией, складами, Пролетарским театром, художественными студиями, штабом и т. п. При этом особняк на Воздвиженке и впрямь больше подходил под «чистые» университетские штудии.

Дальше излагаем гипотезу, документами не подтвержденную, но по датам и фактажу внутренне непротиворечивую.

Возможно, между 16 и 22 марта 1918 г. (судя по публикациям в «Анархии») особняк на Воздвиженке по договору с МФАГ занял под свои культурные нужды УЧИСК, чья идеология никак не конфликтовала с анархо-коммунистической ориентацией МФАГ. Собственного помещения у Союза учащихся искусству до этого не было.

Но не успел УЧИСК тут освоиться, как в ночь на 12 апреля 1918 г. ВЧК отобрала особняк у МФАГ и передала его Пролеткульту. При этом уже наметившая там работу Студия стиховедения осталась на месте, перейдя к Пролеткульту, так сказать, «по наследству», вместе с особняком. Надежда Павлович, к слову, как раз в это время заняла ненадолго пост одного из секретарей Пролеткульта[350].

Таким образом, звезды символизма могли оказаться на службе Пролеткульта нежданно-негаданно. И они точно в новом учебном сезоне возобновили занятия студии на Воздвиженке, 16 – в архиве Андрея Белого, хранящемся в Пушкинском Доме, имеется множество документов, связанных с его работой в литературной студии Пролеткульта в это время в этом месте[351].

Так или иначе, контакты у авторов раздела «Творчество» с УЧИСК (а значит, и со Студией стиховедения) на этом этапе определенно были.

Свидетельством существования этих контактов можно считать заявленную было в «Творчестве» рубрику «Календарь революционного искусства», которая началась с эссе одного из ключевых руководителей Студии стиховедения Константина Эрберга. Он давно позиционировался как анархист и как изобретатель особого направления в художественном анархизме – иннормизма. В 1913 г. Эрберг выпустил трактат «Цель творчества. Опыты по теории творчества и эстетике», в котором квазипсихологически обосновывал анархическую (нарушающую нормы) природу любого живого творчества. В 1918 г. вышла его единственная книга стихов «Плен», также откровенно анархиствующая, – она была заявлена как попытка «освобождения человеческого духа от уз необходимости». Книга делилась на три части: 1) «Темницы», 2) «Дерзновение», 3) «Исход». Правда, вопреки ожиданиям, поэтика сборника оказалась добротно-символистской и никаких «норм», выработанных символизмом еще полтора десятка лет назад, особо не нарушала. Об анархизме Эрберга упоминал Андрей Белый в книге «Между двух революций»: «Константин Александрович Эрберг высказался за анархию: точно, прилично; анархия получалась кургузенькая, скучноватенькая, как две пары: не то – серо-пегонькой, а не то – пего-серенькой»[352].

Далее в рубрике «Календарь революционного творчества», видимо, следовало ожидать анархиствующих теоретизирований Валерия