Жуков. Портрет великого полководца - Виктор Иванович Устинов

24 июня в пяти километрах к юго-западу от Слонима частями только что введенной в бой 155‑й стрелковой дивизии 4‑й армии была разгромлена оторвавшаяся от главных сил штабная колонна противника. В одной из разбитых машин была обнаружена карта с нанесенной обстановкой, из которой раскрывались боевые задачи всех корпусов, входивших во 2-ю танковую группу Гудериана. Карта в тот же день была пристально изучена маршалом Шапошниковым.

Спустя сутки разведывательный батальон 64‑й стрелковой дивизии в смелом бою добыл еще более ценные сведения. Этот батальон под командованием майора Чумакова внезапно и стремительно атаковал расположившуюся на ночной отдых в районе Радошковичей колонну штаба 39-го моторизованного корпуса из 3‑й танковой группы Гота. За каких-то полчаса разведчики сожгли 15 автомашин, уничтожили до полусотни гитлеровцев, главным образом штабных офицеров, 8 человек захватили в плен. Но самую большую ценность, чем «языки», представляли захваченные документы. Они вскоре были доставлены маршалу Шапошникову. Среди них он обнаружил карту, на которой была нанесена обстановка в полосе всей группы армий «Центр», показаны направления действий полевых армий и двух танковых групп, указаны сроки достижения ими стратегических объектов в глубине советской территории. Из захваченных документов с непреложной ясностью вытекало, что главный удар гитлеровские войска наносят в центре советско-германского фронта, а не на юго-западном направлении, как предполагали в политическом руководстве страны и наркомате обороны123. Там, как и в полосе Северо-Западного фронта, действовало по одной танковой группе, а здесь, в полосе Западного фронта, – две. В разгромленном немецком штабе был обнаружен и приказ за подписью генерал-фельдмаршала Браухича, датированный 23 июня, в котором уточнялась задача группы на ближайшие дни: «…2‑я танковая группа без остановки продвигается в район Смоленска и путем уничтожения русских войск, действовавших по эту сторону Днепра, откроет путь на Москву. Решающее значение будет иметь наступление с полным введением в действие моторов»124.

Немедленно доложив Сталину об этих разведанных, Шапошников предложил все имеющиеся резервы направлять в Белоруссию, где развертывалось главное сражение на советско-германском фронте. Сталин тут же распорядился, чтобы 19‑я и 21‑я армии генералов И.С. Конева и М.Г. Ефремова, изготовившиеся для ввода в сражении на киевско-луцком направлении, начали перегруппировку в Белоруссию. События на фронтах принимали другой оборот, и Г. Жукову необходимо было вернуться к исполнению обязанностей начальника Генерального штаба. С каждым днем войны все тревожнее становилось в правительстве, и особенно в наркомате обороны, где каждый генерал и офицер возлагали на себя часть вины за положение дел в действующей армии, откуда без конца поступали плохие вести. Особенно тревожные сообщения шли с Западного фронта – там полностью было потеряно управление войсками, и они беспорядочно отступали на восток, а командующий войсками генерал армии Д. Павлов настолько растерялся, что демонстрировал свою полную непригодность выправить положение. В это время в окружении наркома обороны появился генерал А.И. Еременко, прибывший с 16‑й армией из Забайкальского военного округа и проявивший себя энергичным и решительным в выражениях по способам разгрома вторгшегося врага, и маршал Тимошенко, согласовав со Сталиным, назначил его командующим Западным фронтом. Но когда он 28 июня прибыл в штаб фронта – повальная дезорганизация дисциплины и повсеместное оставление городов и населенных пунктов и позиций были настолько масштабными, что он оказался бессильным что-либо выправить.

К войне оказались не готовы не только наркомат обороны и Генеральный штаб, к войне оказались не готовы некоторые командующие фронтами и армиями, проявившие мало инициативы в подготовке своих войск к отражению агрессии, не сумевшие выдержать первого удара и оказавшиеся неспособными предугадать окружение вверенных им войск и организованно отступить. Вся довоенная подготовка генералов и штабов сводилась к нанесению контрударов по вторгшимся войскам противника, отбрасыванию их от советской границы и переносу боевых действий на территорию врага, и это было аксиомой, заученной на множестве учений и еще большем множестве лекций и докладов, прочитанных на эту же тему. Командующие фронтами генералы Ф.И. Кузнецов, Д.Г. Павлов, М.П. Кирпонос и И.В. Тюленев, выполняя приказы наркомата обороны по нанесению контрударов по вторгшимся немецко-фашистским войскам, делали это шаблонно и бездумно, словно они не знали других способов ведения военных действий, в то время как обстановка требовала от них перейти к обороне. В то же время отсутствие связи с наркомом обороны делало их положение безвыходным – они не могли внести хоть какие-либо коррективы в приказ маршала Тимошенко, как не могли попросить усиления для своих войск или даже испросить совета.

И это не удивительно – не все военачальники мирного времени выдерживают напряжение войны. Часть из них утрачивают волю, другие – теряются в сложной обстановке, а кто-то не может перебороть страх быть убитым на войне. Это присуще всем армиям. В первые десять дней Первой мировой войны главнокомандующий французской армией генерал Ж. Жоффр на 40 процентов обновил состав командующих армий и командиров корпусов, назначив на эти должности тех генералов, кто понимал природу боя и готов был взвалить на свои плечи все тяжести войны125.

26 июня И. Сталин, узнав об окружении Минска, вместе с членами Политбюро прибыл на станцию метро «Кировская», в нижний ярус, где располагались кабинеты Ставки и Генштаба. Нарком обороны маршал С. Тимошенко, докладывая обстановку, сбивался с привычного ритма и не мог увязать ее по фронтам с действиями вражеских войск. Об окружении и угрозе захвата немцами Минска в наркомате обороны еще не знали.

По привычке сдержанный, Сталин на этот раз, не стесняясь в выражениях, в гневе обрушился на военное руководство, обвинив его в плохой подготовке вооруженных сил к войне, потере управления войсками и неспособности выправить тяжелое положение на фронтах. Внешним наблюдением и внутренними помыслами Сталин и члены Политбюро не могли не заметить и не почувствовать, что высшее руководство наркомата обороны в сложившейся обстановке утратило веру в свои силы, было растеряно и подавлено масштабом поражений и понесенных потерь в приграничных сражениях и не находило способов хоть как-то выправить положение и спасти от разгрома вторые эшелоны приграничных фронтов, отступавших под ударами вермахта на восток без ясно обозначенной цели на ближайшие дни. Сильный по характеру Г. Жуков, только что вернувшийся с Юго-Западного фронта, не выдержал упреков и обвинений в плохой работе наркомата обороны и Генштаба, и со слезами на глазах выскочил из кабинета. Его никто не задерживал. Все генералы, находившиеся рядом с Тимошенко и Жуковым, чувствовали свою вину за случившиеся поражения, и пока никто из них не знал, как выправить создавшееся положение. От увиденного и услышанного у Сталина и членов Политбюро невольно возникла мысль, что оставлять в руках