Детство в режиме онлайн - Екатерина Вадимовна Мурашова

Я опять кивнула.

И вот с марта месяца прошлого года в 10 «Б» классе одной полудеревенской школы Ленинградской области появилась новая ученица. Ее звали Черубина Осевецкая. Валентина Александровна объяснила ребятам, что у Черубины серьезные проблемы со здоровьем и посещать школу она не может уже давно, но поскольку она поселилась с родителями неподалеку, то было решено приписать ее сюда. Просила поприветствовать ее в классном чате, отвечать на ее вопросы по учебе и вообще – отнестись к, безусловно, не очень счастливой девушке со всей возможной теплотой и приязнью. И еще – вы, читатель, наверное уже догадались – оказывается, Черубина пишет стихи.

– Маша писала стихи еще в школе, – говорит Валентина Александровна. – Такие, знаете, типично девичьи. В основном о несчастной любви.

– Хорошие?

– Увы, плохие… – и вдруг, с наивной гордостью. – Я в ее возрасте писала лучше! И мы с Машей сразу договорились: стихи Черубины – это будут и ее, и мои стихи, те, которые у меня сохранились. И я просила ребят отнестись с пониманием… они обещали.

– Неужели они поверили?

– Сразу и бесповоротно.

– А что писала Черубина? Ну, кроме стихов.

– Много всего. Она много писала, хорошим литературным языком, вообще без смайликов – их это завораживало. Они представляли себе – как она сидит, такая худенькая, утонченная, в богатом особняке, среди очень богатой и вроде бы любящей семьи и ухаживающих за ней слуг (это можно было понять по намекам), но все равно бесконечно одинокая, без единой понимающей ее души. Она описывала свою жизнь, свои чувства, своих животных (у нее была маленькая собачка, кошка, аквариум и канарейки), виды из окна и окрестные пейзажи (ее якобы иногда возили по окрестностям в машине – с шофером и гувернанткой). Она задавала наивные и как бы искренние вопросы об их жизни и горячо благодарила за ответы… Екатерина Вадимовна, мне стыдно признаться…

– В какой-то момент за Черубину стала писать не только Маша, но и вы?

– Как вы догадались?! Да!.. Я старалась внести и какой-то педагогический, обучающий момент. Я обращала их внимание на исторические факты, художественные аспекты, литературные произведения, образы…

В этом месте я закрыла лицо руками, даже не отчетливо понимая, что именно прячу от собеседницы.

– Да сейчас мне и самой это дико! – вскрикнула Валентина Александровна. – Совершенно не понимаю, что это на меня нашло! Я придумала, что у Черубины от длительного сидения в четырех стенах развились как бы экстрасенсорные способности и иногда она описывала какие-то детали их классной и личной жизни, которые вроде бы не могла знать и видеть…

– Я понимаю. А что было дальше?

– Они просто помешались на этой Черубине. Причем, что интересно, и девочки, и мальчики. По каким-то описанным ею признакам вычислили, в каком именно особняке она живет. Выслеживали машину. Оставляли где-то записки. Врали друг другу, что она переписывается с ними в личных чатах (этого не было, это мы с Машей обговорили заранее) и даже, по примеру Дубровского, через дупло. Они прочли массу всякого, чтобы отвечать на ее уровне. Лазили по окрестностям, фотографировали, показывали ей всякие исторические вещи, которые она им описывала. Искали цветы, родники. Ходили экологическими маршрутами, которые она придумывала и чертила. Сдружились между собой. Пятеро начали писать стихи. Двое пристрастились наблюдать за птицами. Один стал фотографировать облака. Еще один серьезно углубился в медицину, пытался понять, какой у Черубины диагноз и как ее вылечить, – ему все сдавали полученные от Черубины сведения и свои догадки. Кажется, в конце концов они решили, что у нее что-то с кровью. Думаю, чисто из романтических соображений, потому что Маша любых подробностей избегала. Попутно со всеобщей влюбленностью в Черубину в классе образовалось четыре пары, которые благодарили Черубину за то, что благодаря ей они по-новому увидели друг друга. Но тут надо понимать, что это было время дистанционки, всем было странно. И Черубина, наверное, прекрасно вписывалась в эту необычность.

– Но ведь ее имя – такая подсказка. Неужели никто не понял, не нашел прямо этой истории?

– Да они с самого начала решили, что это может быть ненастоящее имя… И, увы, они по сути такие необразованные… и еще я совсем не уверена, что они хотели знать.

– Когда и от чего скончалась болезная Черубина Осевецкая?

– Она не скончалась. Все лето они жили в ее поле. Написали пять олимпиадных работ. Одна уже после всего победила в Ленинградской области и вышла на Россию. Там заняла третье место. Первый случай в нашей школе за все время ее существования.

В сентябре мы с Машей обе почувствовали, что надо с этим кончать. От страха тянули еще две недели, я была в таком состоянии, что муж каждый день подозревал у меня начало ковида.

Но Маша, надо отдать ей должное, все-таки решилась. Пришла прямо на урок литературы и сообщила, что Черубина – это она. Рассказала историю настоящей Черубины, из Серебряного века. Благодарила всех и в конце расплакалась.

– А они?

– Они сидели как каменные. Терракотовая армия у древних китайцев – помните? Вот так. Не злились, не улыбались, не удивлялись – ничего. Молчали.

– А вы?

– Я после этого урока не выдержала – ушла на больничный. Потом увидела, что Маша продолжает с ними переписываться – уже от себя самой. Но они все равно обращаются к ней – Черубина. Она отвечает, какие-то советы дает. Я подумала: насколько молодость легче все переносит, перешагнул и пошел… А потом вот эта история…

– Но почему? Что еще случилось?

– Лева – романтик. Он знал историю той Черубины и придумал себе несчастную, больную и некрасивую – и обязательно бедную! – но с прекрасной душой девочку, якобы живущую в какой-то из окрестных деревень. Решил, что, когда обман раскроется, он исправит историю и примет ее такой, какой не смогла принять невзрачную Елизавету Дмитриеву редакция «Аполлона». А Валерий, простой парень, влюбился прямо в роскошную Черубину и кидал ей записки через забор элитного особняка.

Когда свершилось разоблачение, Лева почувствовал себя постыдно обманутым и возненавидел, а Валерий – ничуть. Он встряхнулся, перевернулся и признался в неизменной и преданной любви студентке Маше. Сообщил, что благодаря ей он по-новому увидел себя и все вокруг. Что он понимает, что сейчас пока говорить не о чем, но вообще-то она может на него рассчитывать. Она его поблагодарила, и он воспарил.

Потом Лева в присутствии Валерия вылил на Машу ушат отборной грязи. Второгодник Валерий хотел бы по-крестьянски набить за Машу морду, но он выше Левы на голову и в полтора раза шире в плечах. Что же делать? «Помнишь Черубину? – мстительно спросил Лева. – Хочешь отомстить? Будем стреляться!»

«Это как?» –