Корея. Власть, идеология, культура - Константин Валерианович Асмолов

старается перейти из менее престижных частных в более престижные государственные университеты, хотя зарплата там на 25–35 % ниже, а многие преуспевающие сотрудники частных фирм тратят немало сил для подготовки к экзаменам на чиновничью должность, удачная сдача которых позволит им стать государственными служащими.

Конечно, это не значит, что корейцы не желают жить хорошо и обеспеченно. Но они не хотят организовывать свою жизнь так, чтобы их главной целью было (или выглядело) приобретение материальных благ. «Когда экономика отделяется от морали, она становится не слугой человека, а его хозяином. От этого моральные принципы разрушаются, а человечность падает».

В правление Пак Чон Хи в рамках «политики экономии» школьникам запрещалось приносить с собой из дома на обед «дорогую» рисовую кашу. В школе они должны были есть бобовую или ячменную, при этом ежедневно проводилась проверка принесенного. Такое «поощрение нематериализма» специально ограничивало представителей более зажиточных слоев и как бы не давало им права демонстрировать свои финансовые возможности.

Фактор неприятия богатства связан с тем, как и за счет чего обреталось это богатство после 1945 г. Богатство быстро поднявшихся миллионеров неизбежно было связано с коррупцией или, во всяком случае, с чем-то постыдным.

Этот фактор, однако, проявляется в бюрократической культуре меньше, чем другие, так как в определенном смысле перекрывается остальными факторами (благородная бедность не очень согласуется с коррупцией и нормативами взяток). Но сочетание подобных ценностей и далекой от них реальности создают базу для психологической нестабильности, ибо, говоря о благородной бедности, все понимают, что честности от политика ожидать не стоит, однако тех, кто «засветился», примерно наказывают.

Наконец, нематериализм проявляется и в предпочтительных типах поощрения, где значительную роль играет моральная заинтересованность (знаки внимания, почетные сувениры, грамоты, благодарности и т. п.), и в некоторой нерациональности трат. Так, М. Олбрайт в своих мемуарах отмечает, что затраченное на праздник в ее честь количество электроэнергии могло бы освещать Пхеньян целую неделю, но с точки зрения Пхеньяна проведение такого массового мероприятия имело большее значение.

Вообще, в КНДР роль нематериализма в административной культуре гораздо выше. Именно из него вытекают и государственное распределение материальных благ, и методы руководства экономикой. Карточную систему вводят обычно в условиях нехватки жизненно необходимых товаров с тем, чтобы гарантированно обеспечить население хотя бы их минимумом, однако ряд авторов видит в ее сохранении и иные причины. Пропаганда аскетизма в личной жизни была связана с тем, что, как утверждал Ким Ир Сен, «по мере осуществления социалистической революции и устранения забот о пище, жилье и одежде революционный энтузиазм людей падает». Поэтому нематериализм как элемент административной культуры пытались внедрять законодательно, ограничивая рост материальных благ при помощи системы распределения или отводя специальный день на то, чтобы госслужащие занимались физическим трудом на стройках, при благоустройстве городов или на картошке.

Безучастность как отсутствие активного желания действовать и стремление полагаться на авось

Пэк Ван Ги называет этот компонент фатализмом, понимая под ним утверждение, что хотя планирование событий в руках людей, реализация этих планов – в руках Неба. Результат того или иного события является не столько результатом созданных человеком причинно-следственных связей, сколько порождением судьбы или удачи. Следствием такого отношения к успеху являются пассивность, преобладание пессимизма по отношению к будущему и стремление сваливать вину за собственные ошибки на внешние обстоятельства.

Сюда же можно отнести повышенную роль суеверий и чрезмерное доверие шаманам и прочим оккультистам, деятельность которых заключается не в планировании событий, а в предсказании реакции на них, так как в традиционном конфуцианском мировоззрении коммерческий успех считался не личной заслугой коммерсанта, а исключительно проявлением удачи. Упование на магическое разрешение проблемы опирается на веру в судьбу и помощь неких внешних сил, в том числе представителей властей.

Иногда к безучастности пытаются отнести внешне пассивный стиль корейского руководителя, который не проявляет себя в постоянных указаниях, но корейская немногословность имеет несколько иные корни – считается, что уважающий себя человек, особенно если он занимает высокий пост, говорит мало, тихим и несколько монотонным голосом, двигается неспешно и внешне не проявляет своих чувств. Склонность к многословию, привычку открыто выражать свое мнение и свои эмоции корейцы воспринимают как признак несерьезности и легкомыслия.

Безучастность влияет на такой достаточно любопытный элемент корейского административного поведения, как непонимание риска и неумение прогнозировать грядущие проблемы. «Пока гром не грянул», кореец не принимает каких-либо мер по «предотвращению грозы».

Проявилось это и при кризисе 1997 г. Пока система работала хорошо и не давала явных сбоев, о негативных тенденциях не задумывались, а в ответ на попытки со стороны привлечь к ним внимание часто звучало: «Но ведь пока же ничего не случилось!» – а раз не случилось, то чего же суетиться. Манеру откладывать решение сложного вопроса до последнего момента, а потом делать все авральными темпами и не всегда удачно, наблюдал и я лично в 2000–2001 гг.

Безучастность формирует так называемый уже упоминавшийся нами парохиальный тип политической культуры, который предполагает не только невмешательство масс в политическую жизнь и пассивное выполнение ими воли начальства, но и предпочтение статус-кво рискованному проекту, который может представить золотую возможность возвыситься; пассивное ожидание инструкций от начальства и сочувствие к жертве обстоятельств как к человеку, от которого ничего не зависело, при одновременном нежелании проявлять боевой дух и бороться за лучшее завтра.

Реплика в сторону: плюсы и минусы командно-административной системы

В России систему похожего типа принято называть командно-административной, и по сравнению с так называемой демократической, корейская система имеет как ряд достоинств, так и ряд недостатков.

Бюрократическая машина работает достаточно быстро, так как строгая вертикаль власти не оставляет времени для обсуждения или согласования. При этом властные полномочия, которыми обладает чиновник, есть лишь необходимая приставка к его деятельности, а главным фактором, определяющим его действия, является (теоретически) высокая ответственность и честность. К тому же ранг или высокий пост не служат гарантией безопасности – любой может быть репрессирован в случае нелояльности или профнепригодности.

Командно-административная система более устойчива к внешнему воздействию. Можно сказать, что только особенности ее системы в сочетании с нормированным распределением продуктов удержали Северную Корею от того социального взрыва, который мог бы случиться в ситуации голода и стихийных бедствий в любой другой стране. Однако желание отгородиться от враждебной среды оборачивается и отказом от курса на интеграцию в международное сообщество и доступ к его совокупным достижениям.

Из-за пренебрежения к гражданским правам личности командно-административная система позволяет быстро манипулировать человеческим ресурсом, однако чем больше в обществе распространяются «общечеловеческие ценности» и «человеческий фактор» начинает осознавать свою самоценность и требовать лучшего обращения, тем ниже становится эффективность системы