Евгений Онегин. Роман с разбором психолога и литературоведа - Александр Сергеевич Пушкин

он повесил нос.

Исчезла ревность и досада

Пред этой ясностию взгляда,

Пред этой нежной простотой,

Пред этой резвою душой!..

Он смотрит в сладком умиленье;

Он видит: он еще любим;

Уж он, раскаяньем томим,

Готов просить у ней прощенье,

Трепещет, не находит слов,

Он счастлив, он почти здоров…

XV. XVI. XVII

И вновь задумчивый, унылый

Пред милой Ольгою своей,

Владимир не имеет силы

Вчерашний день напомнить ей;

Он мыслит: «Буду ей спаситель.

Не потерплю, чтоб развратитель

Огнем и вздохов и похвал

Младое сердце искушал;

Чтоб червь презренный, ядовитый

Точил лилеи стебелек;

Чтобы двухутренний цветок

Увял еще полураскрытый».

Все это значило, друзья:

С приятелем стреляюсь я.

Комментарий литературоведа

XI. И вот общественное мненье!

Невыделенная цитата из монолога Чацкого. Автор явно разделяет презрение грибоедовского героя к обществу.

XII. И метить в ляжку иль в висок.

Это дуэльные термины. Выходя к барьеру, дуэлянт не мог точно следовать заранее продуманному плану, так как ему нужно было угадать намерения противника за короткие минуты перед первым выстрелом. «Висок» – это поза, когда дуэлянт, ожидая выстрела, отворачивает голову и прикрывается пистолетом. Если дуэлянт целился в «ляжку», это означало, что он хотел закончить дуэль легким ранением, сохранив жизнь противника, но выполнив ритуал чести. Если же он целился в голову, это говорило о желании отомстить и убить противника. В таком случае второй участник тоже менял свою тактику.

XVII. Всё это значило, друзья…

С приятелем стреляюсь я.

Это перевод с языка литературных штампов Ленского на авторский прозаический.

XVIII

Когда б он знал, какая рана

Моей Татьяны сердце жгла!

Когда бы ведала Татьяна,

Когда бы знать она могла,

Что завтра Ленский и Евгений

Заспорят о могильной сени;

Ах, может быть, ее любовь

Друзей соединила б вновь!

Но этой страсти и случайно

Еще никто не открывал.

Онегин обо всем молчал;

Татьяна изнывала тайно;

Одна бы няня знать могла,

Да недогадлива была.

XIX

Весь вечер Ленский был рассеян,

То молчалив, то весел вновь;

Но тот, кто музою взлелеян,

Всегда таков: нахмуря бровь,

Садился он за клавикорды

И брал на них одни аккорды,

То, к Ольге взоры устремив,

Шептал: не правда ль? я счастлив.

Но поздно; время ехать. Сжалось

В нем сердце, полное тоской;

Прощаясь с девой молодой,

Оно как будто разрывалось.

Она глядит ему в лицо.

«Что с вами?» – Так. – И на крыльцо.

XX

Домой приехав, пистолеты

Он осмотрел, потом вложил

Опять их в ящик и, раздетый,

При свечке, Шиллера открыл;

Но мысль одна его объемлет;

В нем сердце грустное не дремлет:

С неизъяснимою красой

Он видит Ольгу пред собой.

Владимир книгу закрывает,

Берет перо; его стихи,

Полны любовной чепухи,

Звучат и льются. Их читает

Он вслух, в лирическом жару,

Как Дельвиг пьяный на пиру.

XXI

Стихи на случай сохранились;

Я их имею; вот они:

«Куда, куда вы удалились,

Весны моей златые дни?

Что день грядущий мне готовит?

Его мой взор напрасно ловит,

В глубокой мгле таится он.

Нет нужды; прав судьбы закон.

Паду ли я, стрелой пронзенный,

Иль мимо пролетит она,

Все благо: бдения и сна

Приходит час определенный;

Благословен и день забот,

Благословен и тьмы приход!

XXII

Блеснет заутра луч денницы

И заиграет яркий день;

А я, быть может, я гробницы

Сойду в таинственную сень,

И память юного поэта

Поглотит медленная Лета,

Забудет мир меня; но ты

Придешь ли, дева красоты,

Слезу пролить над ранней урной

И думать: он меня любил,

Он мне единой посвятил

Рассвет печальный жизни бурной!..

Сердечный друг, желанный друг,

Приди, приди: я твой супруг!..»

XXIII

Так он писал темно и вяло

(Что романтизмом мы зовем,

Хоть романтизма тут нимало

Не вижу я; да что нам в том?)

И наконец перед зарею,

Склонясь усталой головою,

На модном слове идеал

Тихонько Ленский задремал;

Но только сонным обаяньем

Он позабылся, уж сосед

В безмолвный входит кабинет

И будит Ленского воззваньем:

«Пора вставать: седьмой уж час.

Онегин верно ждет уж нас».

XXIV

Но ошибался он: Евгений

Спал в это время мертвым сном.

Уже редеют ночи тени

И встречен Веспер петухом;

Онегин спит себе глубоко.

Уж солнце катится высоко,

И перелетная метель

Блестит и вьется; но постель

Еще Евгений не покинул,

Еще над ним летает сон.

Вот наконец проснулся он

И полы завеса раздвинул;

Глядит – и видит, что пора

Давно уж ехать со двора.

XXV

Он поскорей звонит. Вбегает

К нему слуга француз Гильо,

Халат и туфли предлагает

И подает ему белье.

Спешит Онегин одеваться,

Слуге велит приготовляться

С ним вместе ехать и с собой

Взять также ящик боевой.

Готовы санки беговые.

Он сел, на мельницу летит.

Примчались. Он слуге велит

Лепажа39) стволы роковые

Нести за ним, а лошадям

Отъехать в поле к двум дубкам.

Комментарий литературоведа

XX. Как Дельвиг пьяный на пиру.

Антон Дельвиг – близкий друг Пушкина с лицейских времен, остававшийся его верным товарищем и соратником в литературе. Дельвиг был спокойным и рассудительным человеком, но на дружеских встречах часто читал свои стихи. Таким его знали только самые близкие друзья. При жизни его стихи публиковались под инициалом Д., поэтому понять, кто автор, могли лишь избранные.

XXI. Я их имею; вот они…

Пушкин тут, как и в случае с письмом Татьяны и песней девушек, имитирует реальный документ. Якобы элегия Ленского написана штампами, но в то же время, за счет размера и интонации, встроена в текст, а потому читается не только как пародийный текст в тексте, но и несет трагический оттенок.

XXI. Куда, куда вы удалились,

Весны моей златые дни?

Похожие строки есть в стихотворении «К реке М.», приписываемом Ивану Крылову, анонимном «Утре», в «Падении листьев» и «Бедном поэте, вольном переводе из Жильберта» Михаила Милонова, у Жуковского в «Мечтах, песне [из Шиллера]», то есть много где у поэтов-современников.

XXI. Что день грядущий мне готовит?

Полемическая отсылка к стихотворению «Пробуждение» Вильгельма Кюхельбекера, объявившего войну элегиям.

XXI. Паду ли я, стрелой пронзенный…

Тут