Сталин. Том 2. В предчувствии Гитлера, 1929–1941 - Стивен Коткин

Инцидент с Гессом породил множество анекдотов. («Так вы сумасшедший?» — спрашивает Черчилль. — «Нет-нет, — отвечает Гесс. — Я только его заместитель»[5084].) Роль Гесса при нацистском режиме отошла его личному секретарю Мартину Борману, и Гесс, похоже, хотел вернуть себе расположение фюрера, для чего решил приземлиться в охотничьих угодьях герцога Гамильтона, командующего Королевскими ВВС, с которым Гесс познакомился в 1936 году на Олимпийских играх в Берлине. (Он промахнулся примерно на двадцать миль.) Гесс воображал, что ему удастся вступить в переговоры с прогерманскими представителями британского истеблишмента, которые, возможно, даже сумеют отстранить Черчилля от власти. Англичане доставили Гесса в военный госпиталь в качестве военнопленного и не разглашали никаких сведений ни о его мотивациях, ни о каких-либо секретных откровениях (которых и не было). «Он прилетел без ведома Гитлера, — указывалось в сообщении о первом допросе Гесса (13 мая), — с тем чтобы убедить ответственных лиц, что Англия не может победить, и потому самым разумным для нее будет немедленно заключить мир». Гесс предлагал все ту же старую сделку, публично объявленную Гитлером: свободу действий на континенте в обмен на сохранение Британской империи, — и отрицал, что Гитлер собирается напасть на СССР[5085].

Советская разведка задействовала всю сеть своих агентов, чтобы выяснить подоплеку перелета Гесса, и те прилежно сообщали, что Гитлер, судя по всему, отправил своего заместителя в Англию с мирными предложениями[5086]. Сталину и не нужны были подтверждения. Он не мог поверить, что второй человек в стране мог отправиться в такой полет без разрешения. Гесса наверняка послали договариваться о сепаратном мире с Англией и о совместном нападении на Советский Союз, причем для этого был выбран хитрый способ, позволявший Гитлеру все отрицать[5087]. Молотов в ноябре 1940 года встречался в Берлине с Гессом — и тот не был безумцем. Все как будто бы складывалось в одну картину: Шуленбург говорит Деканозову, чтобы Сталин обменялся письмами с Гитлером, затем внезапно дает задний ход, а Гесс летит в Англию. Складывалась самая зловещая интерпретация загадочного послания Черчилля Сталину и адресованного Молотову письменного предположения Криппса: англичане могут договориться с немцами[5088].

13 мая Криппс закулисно пытался решить все ту же задачу, направив из Москвы в министерство иностранных дел предложение использовать неожиданный случай с Гессом хотя бы для того, чтобы сорвать предполагаемые германо-советские переговоры о союзе, а то и для того, чтобы побудить Сталина полностью порвать с Германией. Но Министерство иностранных дел решило, что это только укрепит связи между Сталиным и Гитлером[5089]. Но затем Иден и Александр Кадоган, постоянный заместитель министра иностранных дел, которому было поручено координировать работу различных учреждений по делу Гесса, воспользовались предложением Криппса. На брифинге для прессы и в разговорах с советским послом Майским Иден намекал, что Гесс привез мирные предложения и что его перелет доказывает существование раскола в нацистском руководстве по поводу военной стратегии. Впрочем, эта кампания слухов достигла результата, противоположного задуманному, укрепив Сталина во мнении, что с учетом разногласий в нацистском руководстве у него еще есть шанс договориться с Гитлером и предотвратить войну[5090].

В этом непоколебимом убеждении его укреплял даже полный провал, постигший усилия Шуленбурга. Иностранные фельдъегеря, доставлявшие дипломатическую почту, в ожидании транспорта на родину ночевали в «Метрополе», и агенты НКГБ запирали курьеров в ванной или подстраивали так, что они застревали в лифте, и пока те ждали, когда их вызволят, успевали переснять содержимое их сумок. Таким образом Сталин узнал, что Шуленбург в секретной переписке с германским Министерством иностранных дел по-прежнему обращает внимание на советские примирительные жесты и готовность к торгу[5091]. Советское хитроумие в сочетании с благими намерениями Шуленбурга лишь сыграло на руку германской разведке с ее кампанией дезинформации насчет ультиматума[5092].

Нет превентивному удару

15 мая 1941 года — дата, часто упоминавшаяся в донесениях сталинской разведки, прошла, а нацистское вторжение не состоялось. В тот день транспортный самолет «Юнкерс-52», либо оставшийся незамеченным, либо не встречавший противодействия со стороны советской ПВО, проделал более 650 миль над Белостоком, Минском и Смоленском, приземлившись на московском аэродроме в Тушино, в нескольких милях от Красной площади. Пилот смог разведать весь путь из Германии до советской столицы. Этот невероятный инцидент стал темой слухов. Советские власти отпустили немецкий самолет и даже выдали для него топливо[5093]. В тот же день в Берлине немецкий функционер Шнурре во внутреннем меморандуме отмечал, что советская сторона пошла на уступки с целью устранить затруднения в двусторонней торговле и пунктуально соблюдает существующие договоренности, хотя и сталкивается при этом с большими проблемами, в то время как Германия с трудом выполняет свои обязательства перед СССР в плане поставок новых видов вооружения. Он указывал, что Германия могла бы выдвинуть новые экономические требования в дополнение к существующему торговому соглашению[5094]. (За тот месяц через границу в обе стороны было перевезено рекордное количество товаров.) Так вышло, что в тот же день 15 мая советский генштаб составил новый план агрессивной наступательной войны, в разработке которого, судя по всему, участвовал и Сталин[5095].

Это был 15-й вариант главного военного плана с 1924 года, хотя отнюдь не все они были формально одобрены. Как и предыдущий план, он был составлен Василевским, в то время как исправления и добавления были сделаны рукой Николая Ватутина (г. р. 1901), парня из крестьян (подобно Тимошенко и Жукову), который в 1937 году закончил Академию Генерального штаба и сразу же получил высокую должность в штабе. Как и план 1940 года, этот план предусматривал мощный хук слева всеми силами Красной армии с целью отрезать немецкие силы от румынской нефти, а затем повернуть на север, пересечь всю Польшу, оккупированную немцами, и занять Восточную Пруссию (выпад на дистанцию в 450 миль), тем самым замкнув колоссальное окружение. Однако теперь удар на юго-западе должен был быть нанесен еще до немецкого нападения. «Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар», — объясняли авторы плана, рекомендуя «не давать инициативы действий германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет