Фантазеры - Владимир Юрьевич Белов

— А у человека случайно не тридцать пятый номер ботинок?

— Нет, Клемаш, у человека сорок второй, если не сорок третий. Он из десятого класса, очень, я должен сказать тебе, симпатичный человек.

— У него, конечно, сестра есть.

— Есть. Прелестное к тому же существо. Глаза серые, огромные серые глаза.

— Ну я, кажется, вовремя приехал. Познакомишь?

— Не знаю.

— Смотри не зажимай, а то на свадьбу прилечу, но пить не буду. Ну ладно, пошли добывать лыжи. Как девушку зовут?

— Ляля. Если настаиваешь, пошли вместе, только ты учти, у нее злая собака и строгая мама.

— Переживем.

— И Ляле пока пять лет.

— Серьезно? Нет, серьезно? — Клемаш придвинулся вплотную, посмотрел на Доватора, махнул рукой. — Ладно, иди один добывать лыжи. Я с ней потом познакомлюсь. Когда она подрастет, ты как раз повзрослеешь настолько, чтобы думать о домашнем очаге. Только учти, ты уже станешь старым осьминогом, покрытым плотным слоем плесени, и девушки на тебя смотреть не захотят.

Снега было еще мало, но наст лежал прочный, спрессованный морозом и ветром. Клемаш и Доватор шли рядом, пружинили палки. Над пологими белыми сопками то тут, то там подымались черные обломки скал. За ними в лощинах ветра совсем не было. Остановились. Клемаш ловко раскурил трубку и, прислонившись к скале, с удовольствием оглядел друга:

— А ты поджарый, как хорошая борзая.

Доватор снял лыжи, примял ботинками снег и повторил медленно:

— Ты очень мудро поступил, Клемаш, что приехал.

— Не я мудрый, а начальство. — Клемаш постучал трубкой по скале, словно проверяя прочность камня. — Что, жизнь у водопада оказалась сложнее, чем думал? Сложнее и скучнее?

— Не в этом дело. Понимаешь, на лодке среди офицеров я самый маленький и по возрасту, и по званию. Тут есть свои плюсы и минусы, но отношения на равных пока не сложились. Личный состав БЧ… Это система уравнений со многими неизвестными.

— Не усложняй жизнь. Ты был вполне приличным помкомвзвода в училище. Как-то в гальюне я даже слышал, как первокурсники слагали оду в твою честь.

— Насчет оды ты изобретаешь. А первокурсники совсем другое дело.

— Ода не изобретение, а гипербола. А ребята здесь такие же самые, хотя у них на полупогончиках нет ни якорей, ни белого канта. Они кончали те же школы или техникумы, но пролетели на конкурсе в институт и теперь с первого дня считают, сколько времени осталось до демобилизации.

— В том-то и дело, что они дни считают.

— А ты не считал дни до отпуска?

— Считал, но по-другому! Я не могу еще толком сформулировать, но по-другому. Есть у меня такой Чернилов, невысокий крепыш. Бывает, вхожу в кубрик, всех вижу, а его нет, не вижу. Зато Миша Карпенко — фигура, тут у меня контакт с первого дня. Столбов — красавец парень и эрудит к тому же. Смотрит на меня снисходительно с высоты своего роста… Была тут у нас одна петрушка: небольшой авральчик недельки на две. Все работали любо-дорого. Я уже думал, что из меня флотский Макаренко выработается. Только кончился аврал, и начались сложности.

— Опять все усложняешь. На флоте есть устав, и он регламентирует человеческие отношения. Не жди жизни у водопада.

— Уже не жду, а веду жизнь Диогена.

— Диогена?

— Да, только бочка у меня металлическая, и по ней все время лупят кувалдой.

— Понятно. Идет сборка ладьи великого викинга.

— Ты удивительно догадлив, Клемаш… Ты посмотри на здешние березы, почти над землей стелются, и какой ствол гнутый.

— Я-то думал, пойдем в сопки, и мне командир БЧ с господствующей высоты покажет оперативный простор, на котором предстоит действовать его лодке. А он про березы… Знаешь, чему я рад?

— Чему?

— Что лодка пока еще стоит на стапелях.

— А как мы устаем…

— И все-таки хорошо, что лодка на стапелях. И хотя я, как представитель центра, должен бы мечтать о том, чтобы она как можно скорее ушла в свой первый поход, хочу, чтобы она здесь простояла подольше.

— Почему?

— А вдруг ты за это время повзрослеешь?

Наст прихватило морозом и слегка припорошило свежим снегом. Юрий и Клемаш скользили рядом, не связанные лыжней. Длинный пологий склон тянулся, казалось, до самой бухты. Перехватив посредине палки, они, словно два конькобежца на огромных коньках, начали разгон. Доватор вырвался вперед и, не сбавляя скорости, резко затормозил у высоких валунов у самого края берега. Клемаш подлетел следом, и они остановились, прислонившись друг к другу плечами, и смотрели, как вздрагивает вода от винта пробегающего катера.

— Так ты думаешь, мне нужно повзрослеть? — задумчиво спросил Доватор.

— Думаю, нужно.

12

Ночью раздался стук в дверь. Доватор вскочил.

— Через десять минут вы должны быть на пирсе, — сказал оповеститель и исчез в темноте.

Выскакивая из подъезда, Юрий Евгеньевич заметил, как впереди мелькнула серая шубка Татьяны Сергеевны. На пирсе офицеры подлодки стояли плотной группой. Доватор подошел к ним и только тут увидел, что недалеко от воды стоит еще одна группа. Скользнул прожектор, блеснуло золото адмиральских звезд на погонах.

— Возвращаются лодки, — сказал старпом с легкой завистью.

— Возвращаются наши субмарины, — уточнил капитан второго ранга Теплов, употребив почему-то слово, принятое на флоте в начале века. — Не волнуйтесь, молодые, на вашу долю хватит.

Их ждали, но они возникли неожиданно, словно выпрыгнули из темноты. Команды замерли на палубах. Подлодки почти бесшумно скользнули к пирсу.

Юрий Евгеньевич уже давно знал из тех неизвестно откуда возникающих разговоров, что команды успешно выполнили задание. Казалось, самое трудное было у экипажей позади. Оставался путь домой, путь к пирсу родной базы. Тревожные вести отсутствовали, но все равно поход есть поход, и кончается он лишь тогда, когда командир, сойдя на берег, отдает свой короткий рапо́рт.

Командир медленно сошел по трапу, вскинул руку к козырьку:

— …Задание выполнено.

Волна пошлепывает по пирсу. Короткое:

— Служу Советскому Союзу.

Рукопожатия. На черном блеск пуговиц. И в эту строгую суету, регламентированную уставом, ворвалась серая шубка. Она припала к шинели командира отряда. И черные шинели отодвинулись. И казалось, что на пирсе остались только двое: моряк и женщина, которая его ждала. Только Доватор от растерянности был невдалеке, и только он услышал шепот:

— Мне позвонили пятнадцать минут назад. Сказали, если хочу, могу встретить. Мне сначала показалось нехорошо перед остальными женами: ждали вместе, а встречаю одна… Хотела не идти, только не смогла… У нас говорят, тебе адмирала дадут.

— Не это главное, — прозвучал усталый голос.

13

«Не это главное». Эту фразу, сказанную вконец усталым человеком, Доватор вспоминал ежедневно. Нет, он не боялся за