Голова дракона - Мануил Григорьевич Семёнов

воякой и даже, может быть, героем. А ведь настоящие вояки сейчас с немцами воюют. А ты сражаешься с бабушкой, да еще со связанной, да еще находящейся в тюрьме. Прошу тебя, выйдешь отсюда, покажись доктору. По-моему, ты даже не парень!

СКОЛЬКО ЗА БОТИНКИ?

За голову Цили Ковачевича — отчаянного партизанского разведчика — оккупанты назначили большую награду. Но он был неуловим. И, наоборот, в его руки попал фашистский каратель, который особенно громко хвастался, что непременно схватит Ковачевича живого или мертвого.

— Ну что мне с тобой делать? — спросил разведчик у дрожащего от страха карателя. А потом, увидев на его ногах новую обувку, приказал: — Снимай ботинки!

Перепуганный оккупант решил, что сейчас его будут расстреливать, и молча повиновался.

— Надевай ботинки! — приказал Циля. И кинул карателю свои, изрядно потрепанные. — Вернешься, доложи начальству. Ковачевича, мол, схватить не удалось, а вот ботинки его поймал. Может быть, тебе и за них сколько-нибудь заплатят…

НЕРАЗГОВОРЧИВЫЙ РАЗВЕДЧИК

Партизана Живко Бойовича послали в разведку с заданием пробраться в распоряжение противника, скрытно провести наблюдение и потом доложить об обстановке командованию. Живко провел в разведке двое суток и вернулся измученный, но не с пустыми руками. Командир вызвал его к себе.

— Садись, Живко, — сказал он, — и рассказывай.

— Простите меня, командир, — ответил Живко, — но я очень плохой рассказчик, и вам будет скучно меня слушать. Поэтому я и решил прихватить хорошего «языка». Послушайте лучше его. Он мне всю дорогу что-то лепетал, надоел даже!

И Живко пошел за «языком», который сидел в это время возле командирской землянки под охраной часового.

ВИНТОВКА И ПЕРО

Командир партизанского взвода осматривал личное оружие бойцов. Дошла очередь до служившего во взводе писателя Душана Костича.

— Предъявите свое оружие! — скомандовал командир.

Писатель-партизан неумело подал винтовку. Она была грязной, в ржавых пятнах… Командир взвода покраснел от гнева.

— Ну, хорошо, — с трудом выдавил он из себя. — Надеюсь, боец Душан, твое перо не в таком же безобразном состоянии?

ПАРТИЗАН И ПОЛПАРТИЗАНА

Менаду партизаном Янко и крестьянином Мило однажды произошел такой разговор.

— Скажи мне, Янко, — спросил крестьянин, — правда ли, партизанская дисциплина такая жестокая, что боец не может без приказа переложить свою винтовку с одного плеча на другое?

— Правда. А кто тебе открыл эту военную тайну?

Крестьянин сказал, что слышал он от партизана, и назвал село, откуда тот родом.

— Я знаю это село, — сказал Янко. — Там двадцать два с половиной партизана, парни что надо!

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — рассердился крестьянин. — Разве может быть полпартизана?

— Может. В селе, о котором ты говоришь, как раз есть такой. Когда вокруг находятся партизанские соединения и части, то он горячо выступает на собраниях как стопроцентный партизан. А как только эти части уходят в далекий рейд, так его не слышно. Кстати, не он ли тебе рассказывал о жестокой партизанской дисциплине?

Крестьянин понял намек и больше уже таких вопросов не задавал.

ХВОСТ

Как-то комиссар Славко Комар прочитал бойцам лекцию о происхождении человека.

— Наука много занималась этой проблемой, — сказал он, — и пришла к выводу, что человек произошел от обезьяны. Вывод этот подтверждается тем, что у каждого человека на кончике позвоночника имеется недоразвитый остаток хвоста.

Бойцы робко почесывались и стыдливо ощупывали позвоночник, скептически при этом покачивая головой.

Случилось так, что в ту же ночь отряд выступил в поход. Идти пришлось по вязкому болоту, утопая по колено в воде. Шли гуськом, держась друг за друга, чтобы не оступиться. Замыкал растянувшуюся колонну Славко Комар, а за ним топал его ординарец и все время ворчал.

— Что ты там бормочешь? — спросил комиссар.

— Хочу ухватиться за твой хвост, но никак его не найду, — ответил ординарец.

ДЕЛЬНЫЙ СОВЕТ

В маленьком черногорском селе снаряжался партизанский отряд. Одному юноше выдали короткий итальянский карабин. Юноша обратился к своему деду.

— Дедушка, скажи, зачем они дают мне эту короткую винтовку? Ведь пуля из нее далеко не полетит. Как же я буду разить неприятеля?

— А ты подходи к нему поближе, — посоветовал дед.

НОВЫЙ СТИЛЬ

Вскоре после освобождения Мило Декич направился к Блажо Иовановичу, председателю Совета.

«Не окажет ли он по старому знакомству протекцию?» — рассуждал про себя Мило Декич. Привратник сказал, что шеф придет в 7.30. И действительно, как только большие стенные часы в приемной пробили половину восьмого, появился Блажо Иванович.

«Раньше здесь ждали начальника целыми днями, а теперь Совет бережет каждую минуту, — подумал Мило Декич. — Буду и я предельно краток…»

— Доброе утро, Блажо.

— Доброе утро, Мило. Чего ты хочешь?

— Местечка, Блажо.

— К овечкам, Мило.

— Прощай, Блажо.

— Прощай, Мило.

Я МИЛОГО УЗНАЮ ПО ПОХОДКЕ…

Звонко Мичунович давно покинул свое село, затерянное в горных теснинах Черногории. Наконец он решил навестить родные края и прилетел в Титоград. Обрадованные сельчане послали за земляком коня — смирного, неторопливого мерина, чтобы отвыкший от верховой езды гость не оказался выброшенным из седла. На коне Мичунович и добрался до села, где родился и вырос. Первый, кого увидел знатный гость, был семилетний парнишка. Разговорившись с ним, гость сказал:

— А ты ведь Вуков внук.

— Правда, а как ты догадался?

— По Вуку.

— Ага. А ты, значит, будешь Звонко Мичунович?

— Правильно. А ты как догадался?

— По мерину.

ЗАБЫВЧИВЫЙ «АМЕРИКАНЕЦ»

Раньше многие черногорцы в поисках лучшей доли эмигрировали в Америку. И вот недавно такой черногорец, проживший за океаном больше полувека, с группой туристов оказался в Титограде. Отсюда он захотел съездить в родной Котор, расположенный у самого моря, но по ошибке сошел с автобуса в Цетине, древней черногорской столице, стиснутой со всех сторон горными кручами.

Турист растерянно бродил по незнакомым улицам и наконец догадался, что попал не туда.

— Скажите, милейший, — обратился «американец» к прохожему, — скоро ли пароход пойдет в Котор?

— Довольно скоро, — ответил тот. — Ровно через час после обеда. Если, конечно, будет вода…

РАБОТАТЬ НАДО!

В черногорцах сильно развито чувство самокритики.

Особенно часто здесь острят над якобы врожденной леностью черногорцев. Например, так.

Черногорец, будучи в командировке в Любляне, остановился в гостинице. Ему пришлось жить в одном номере тоже с командировочным-словенцем. Вечером у них погас свет: перегорела лампочка.

— Сейчас мы это исправим, — сказал словенец и отправился к дежурной за лампочкой.

Вскоре он вернулся и сказал черногорцу:

— Держи лампочку и становись ко мне на плечи.

Черногорец повиновался. Прошла минута, вторая, третья… Словенец поднял голову и спросил:

— Слушай, что же ты не вкручиваешь лампочку?

— А почему ты не поворачиваешься? — ответил тот.

КОГДА ПРИХОДИТ УТРО

Черногорцы любят подшучивать над лежебоками, которые не спешат оставить постель и погрузиться в дневные заботы.