Леонид Андреев: Герцог Лоренцо - Павел Валерьевич Басинский

Летом 1896 года Андреев репетиторствовал в подмосковном Царицыне, где снимала дачу семья московского врача Филиппа Александровича Доброва (1869–1941), чей характер вполне оправдывал его фамилию. Его женой была Елизавета Михайловна – в девичестве Велигорская. Кроме них, на даче проживали ее мать Ефросинья Варфоломеевна Велигорская (урожденная Шевченко, любимая племянница украинского поэта), ее младшая сестра Александра (Шурочка) и два брата Петр и Павел. С братьями Андреев был знаком еще по Орлу, они учились в одной гимназии.

Перед тем как отправиться в Царицыно Андреев едва не погиб. 18 мая собирался с приятелями на Ходынское поле посмотреть на торжества в связи с коронацией Николая II. Вероятность погибнуть в чудовищной давке, в которую вылилось это массовое зрелище, была очень высока. Но не нашлись приличные башмаки, и от посещения Ходынки пришлось отказаться.

Перед приездом в Царицыно Андреев вел, по его признанию, “ужасный” образ жизни, о чем писал год спустя:

Приехал я в Царицыно после отвратительнейшего года, проведенного мною в кабаке… За моей спиной стояли эти ужасные дни и ночи в грязных холодных квартирах, где я, совершенно оскотинившийся, пил водку, с головой погруженный в тоску, отчаяние, грязь и даже подлость… И вот из этой тюрьмы меня переносят на свет. Чисто, светло кругом, чисто, светло на душе. Моя вконец измученная душа отдыхает. Я с жадностью ловлю и солнечные лучи, и пахучий воздух, и ласковые взгляды. Как вынырнувший из омута дышит жадно, не думая ни о чем, сознавая только, что с каждым дыханием входит в него жизнь, – так я оживал минута за минутой.

Велигорские и Добровы

Отец Екатерины Михайловны и Шурочки Михаил Михайлович Велигорский происходил из дворянской семьи[25]. Образование он получил такое же, как и отец Андреева, – окончил таксаторские (землемерские) курсы при гимназии, только не Орловской, а Киевской. По окончании курсов был назначен в Черниговскую межевую палату младшим землемерщиком.

Дальнейшее его продвижение по службе было медленным. Это говорит о том, что связей у него не было. Напомним, что отец Андреева Николай Иванович устроился служащим в банк благодаря протекции своего шурина. Не было у дворян Велигорских и собственного имения.

В межевой палате Михаил Михайлович служил с 1863 по 1872 год, после чего ушел в отставку и на протяжении семи лет вел хозяйство в имении своей жены Ефросиньи Варфоломеевны в селе Местищи Козелецкого уезда Черниговской губернии. Но имение жены доходов не приносило, и в 1879 году Михаил Михайлович был вынужден снова устроиться на службу – в Киевскую удельную контору, откуда был командирован помощником окружного надзирателя в местечко Голованевск Подольской губернии. Там в феврале 1881 года и родилась самая младшая в семье Велигорских Шурочка. В 1883 году он был переведен в Московскую удельную контору и направлен окружным надзирателем в город Трубчевск Московской губернии.

С этого момента начинается странное, полураздельное проживание семьи. Ефросинья Варфоломеевна с детьми остается в Голованевске, потому что у мужа нет средств, чтобы перевезти их к себе. Заведующему Московской удельной конторой от него поступает служебная записка:

Служивши помощником окружного надзирателя и получая ограниченное содержание, едва хватавшее на пропитание семьи и лечение жены, я не мог сделать никаких сбережений. Не имея положительно никаких средств, я вынужден был оставить свое семейство, состоящее из больной жены и пяти маленьких детей, на произвол судьбы в м. Голованевске, отстоящем от г. Трубчевска в 1168 верстах, на перевозку шести душ через такое пространство нужно более 400 рублей, а жить на два дома не хватит того содержания, какое я получаю.

Находясь в таком критическом положении, я прибегаю с всепокорнейшею просьбою исходатайствовать подъемные деньги, необходимые для перевозки моего семейства из м. Голованевска в г. Трубчевск.

Но, получив подъемные деньги, Михаил Михайлович по каким-то причинам перевозит семью не в Трубчевск, а в Феодосию. Там они живут до 1884 года, после чего Ефросинья Варфоломеевна с детьми переезжают в Орел, а Михаил Михайлович продолжает жить в Трубчевске, а позже переселяется в другой уездный город Орловской губернии – Севск, тот самый, где Андреев безуспешно боролся с саранчой…

Фактически, как пишет в своих воспоминаниях родственник Велигорских В.П.Митрофанов, это был развод, хотя формальных подтверждений этому нет. При этом Михаил Михайлович продолжал содержать семью в Орле, на что уходило всё его не слишком большое жалование.

Филипп Александрович Добров был потомственным врачом и уважаемым в Москве человеком. Он родился и вырос в Тамбове, где его отца называли “доктор Добрый”, а после смерти его вышел хоронить весь город. Филипп Александрович работал в московской Первой градской больнице и проживал в своем доме в Малом Лёвшинском переулке. Дом был открытым для гостей, в нем перебывало много известных людей. Андрей Белый писал в мемуарах: “Дом угловой, двухэтажный кирпичный: здесь жил доктор Добров; тут сиживал я, разговаривая с Леонидом Андреевым, Борисом Зайцевым…” Сюда приходила Марина Цветаева. В годы Гражданской войны дом Добровых приютил и прокормил множество людей.

Филипп Александрович стал врачом не столько по призванию, сколько по традиции – как старший сын в семье врача. Его душевные интересы склонялись скорее к истории и музыке. Он отлично играл на рояле.

Андреева приняли в семье Добровых не из милости, а потому что выделили среди других обитателей Царицына. Яркий молодой человек, с красивой внешностью, широко начитанный и способный поддержать разговор, к тому же начинающий писатель, он тоже стал для них лучом света в царстве дачных обывателей. И он это оценил. Но поначалу повел себя очень плохо.

“Любить хочется до безобразия…”

Эта фраза из дневника Андреева 1897 года точно отражает его настроение периода знакомства с семьей Добровых, когда он разрывался между любовью к Надежде Антоновой и Шурочке Велигорской.

Все-таки в его стремлении всегда любить и всегда быть любимым было что-то ненормальное. Нельзя сказать, что Андреев был завзятым ловеласом; такие не переживают романы с женщинами столь мучительно, вплоть до попыток покончить с собой. Но как только он терял надежду на ответную любовь со стороны одной женщины, он бросался к другой, делая ее как бы “заместителем” первой. Увы, так сначала вышло и с Шурочкой.

Она оказалась даже не первым, а вторым “заместителем”. Сначала он увлекся ее старшей сестрой. Как и во время романов с другими женщинами, Андреев дал ей прочитать свой дневник. Записи 1896 года, когда состоялось их знакомство, до нас не дошли,