Пепел перемен, Том 7: Цена власти - Илья Витальевич Карпов

сбросили из окна, — железным тоном прервала его леди Релла. — Через месяц ему должно было исполниться двенадцать. Меня, старуху, имперцы пощадили и просто заставили смотреть на всё это. Тогда я поклялась отомстить убийце. Но не тому, кто ломал мальчику руки и ноги. Не тому, кто тащил его на вершину башни, и не тому, кто вытолкнул его из окна пинком. Да, они были чудовищами, но Эдвальд об этом знал, как никто другой. Он знал, что они так поступят. Знал, и всё же сделал то, что сделал. Для меня убийцей юного Эрвина всегда был и остаётся он. Когда мой сын приехал в Одерхолд после коронации, я плюнула ему в лицо. Думаю, тогда он пожалел, что меня оставили в живых, и сказал, что прощает меня в первый и последний раз. Поэтому я не удивлена, что теперь он поклоняется Калантару, богу жесткости и тирании. Покровителю тех, кто не остановится не перед чем, ради своей цели. Пусть даже армия наёмников потерпит неудачу, пусть Эдвальд явится сюда и отрубит всем нам головы, но я умру, зная, что хотя бы попыталась отомстить. Тебе не плевать, от чьей руки принимать смерть, Эдвин? Так уважь хотя бы просьбу старой женщины.

— Но как же верность короне? — робко спросил сир Джастин, нарушив молчание впервые за весь разговор.

— Мой сын и твой отец сейчас там, в столице, решают, как бы повыгоднее продать наши жизни, — снисходительно ответила леди Релла. — Не смотри на меня так, мальчик, я не виню лорда Раурлинга. Он не понаслышке знает, что такое честь и верность, но, к сожалению, верен он моему сыну. Много ли чести быть верным псом на службе негодяя?

Лорд Одеринг провёл рукой по вспотевшему лицу и запустил пальцы дрожащей руки в бороду. Уставший взгляд нерешительно метался по комнате.

— Ладно! — выпалил он, наконец. — Будь по-твоему!

— Чудно, — с прежним спокойствием сказала леди Релла и поморщилась от боли. — Проклятая нога сведёт меня с ума… Когда мы закончим, пошлите за лекарем, сир Джастин. Если только он не напился от страха. Он называл подагру королевской хворью, вот только почему-то вместо Эдвальда ей страдаю я… Ну да ладно, в моём возрасте положено сохранять достоинство, — вздохнула она и обратилась к Таринору. — Насколько мне известно, с вами моя внучка, Мерайя?

— Да, миледи, — ответил тот. — Хельдерик желает возвести её на престол.

— Она всегда была славной девочкой. Вот только и Эдвальд, и её рыжая стерва-мать видели в ней не больше, чем товар. Династические браки всегда напоминали мне торговлю. Один предложит за овцу три мешка пшеницы, другой — два и мешок репы…

— Таковы реалии жизни, бабушка, — неожиданно вставил слово лорд Одеринг. — Так работает наш мир.

— И к чему же это приводит? — сверкнула глазами леди Релла. — Мужья душат жён, а жёны травят мужей. Наверняка ей и жениха уже подыскали?

— Тейнос Таммарен, — сказал Таринор и добавил, смутившись: — Он будет принцем-консортом.

— Что ж, — вздохнула леди Релла, — у Энгаты давно не было достойных королей. Быть может, пришло время достойной королевы? Надеюсь, ей помогут править лучше, чем её отец… Так чем мы можем помочь вашему войску?

— Об этом лучше будет спросить у Эмилио Сфорца, кондотьера наёмной армии, — замявшись ответил Таринор. — Разумеется, нам пригодятся люди. Припасы. Любая помощь. С нами немало воинов южных земель и Нагорья. Тех, кого Эдвальд бросил в войне с некромантом.

— Значит это чудовище пожнёт плоды своих решений, — безжалостно проговорила женщина, сжав губы. — Я благословляю тебя на казнь Эдвальда Одеринга, моего сына. Он уничтожил дом моей матери, так пусть твой меч, последняя реликвия дома Моэнов, оборвёт его жизнь. Говорят, люди не могут судить королей, так отправь его чёрную душу на суд богов. И пусть его похоронят в Одерхолде. Тогда я буду готова встать на ноги и, превозмогая боль, дойти до его могилы, чтобы плюнуть на неё в надежде, что душа Эдвальда Жестокого никогда не найдёт покоя.

Вернувшись в лагерь под изумлённые взгляды солдат, Таринор направился прямо к шатру кондотьера. Увидев выходящую оттуда переводчицу, он остановил её и спросил, как по-аккантийски сказать: «Сеньор Сфорца, Одерхолд ваш»?

В тот день Таринор услышал смех Эмилио Сфорца во второй раз.

Глава 11

В Одерхолде к армии восстания присоединилась почти половина гарнизона. Хоть сир Джастин Раурлинг отказался покидать замок и воевать против собственного отца, но он выделил пять десятков опытных воинов в полном снаряжении. Впрочем, Эмилио Сфорца куда выше оценил припасы и тёплые вещи, которые в тот же вечер раздали аккантийским солдатам.

С обещанным золотом кондотьер расстался легко и даже снова пожал смекалистому наёмнику руку. Хельдерик до последнего не мог поверить, что эта авантюра удалась, зато теперь он смотрел на Таринора совсем иным взглядом.

Разумеется, оставить без вознаграждения удачливого северянина Таринор никак не мог. Когда он вернулся в шатёр с увесистой сумкой, Тогмур с Игнатом атаковали его вопросами. Но туго набитый мешочек, со звоном упавший на землю перед Тогмуром, заставил обоих замолчать в ту же секунду.

— Это что? Это мне? Всё мне? — северянин ещё никогда так широко не раскрывал глаза.

— Тебе, тебе, — подмигнул Таринор. — Хватай, пока вороны не утащили.

— Неужто за ту безделушку?

— Можно и так сказать, — усмехнулся наёмник и вкратце рассказал о случившемся в шатре Хельдерика и в замке.

Друзья слушали, раскрыв рты, а когда рассказ был окончен, Тогмур развязал мешочек, запустил пальцы в серебро и захохотал. В глазах северянина играл прямо-таки щенячий восторг.

— Это ж можно… Да я… Да я всё, что захочу, купить могу!

— Всё — не всё, а кое-что — пожалуйста. Можешь проверить прямо сейчас, — наёмник похлопал его по плечу и указал в сторону маркитантских обозов. — Ни в чём себе не отказывай, только не трать всё сразу.

Тогмур вытряхнул из своей суконной поясной сумки хлебные крошки, пару сухарей и недоеденное яблоко, послу чего сунул туда горсть монет из мешка. Немного подумав, он добавил ещё одну горсть.

— Ну, я пошёл? — зачем-то спросил Тогмур, глупо ухмыляясь. — Буду поздно.

Северянин пригладил волосы, взъерошил бороду и ушёл.

— Ага, можешь вообще не возвращаться, — тихо буркнул ему вслед