Пепел перемен, Том 7: Цена власти - Илья Витальевич Карпов

— Дезертиры, — задумчиво проговорил Таринор. — Что ж, от дезертира до разбойника один шаг. Особенно в военное время. Завтра я точно поговорю со Сфорца. А сейчас и думать об этом не хочется. Не стесняйся, Мирана, в нас больше точно не влезет. Не хотелось бы, чтобы такая славная еда пропала зазря.

Долго уговаривать её не пришлось. Даже удивительно, что столь хрупкая девушка управилась с таким количеством снеди. От предложенного Игнатом вина она отказалась наотрез.

— Когда я был уличным мальчишкой в Дракентале, — протянул маг, — мы воображали, как живёте вы, лордские дети в Пламенном замке. За неприступными стенами в башнях, стремящихся в небеса…

— И что же вы воображали? — в голосе Мираны появился неподдельный интерес.

— Известно что. Что вы там жрёте в три горла, а о голоде так и вовсе только в книжках читали. Что спите на пуховых перинах, просыпаетесь под песни менестрелей, а потом идёте завтракать сладкими булками…

— Неужели об этом мечтают уличные дети Дракенталя?

— Хе-хе, нам бы хватило и того, чтобы нас не били, да спать ночами было б не так холодно. Спали мы кучей, чтоб теплее было, а провинившиеся ложились с краю. Некоторые потом застужали пузырь, начинали мочиться под себя, отчего их отпихивали ещё дальше. Ну, а потом помирали. Много таких помню, кто зимы не переживал. Но беспризорников меньше не становилось, и приют папаши Кройна никогда не пустовал.

— Встретились мне такие, — лениво добавил Таринор, зевнув. — Бьорн заранее предупредил, чтобы я их не обижал. Хотели меня обобрать, да только у меня при себе ничего не было. И как раз грозились какому-то папаше пожаловаться.

— И хорошо, что тебе хватило ума послушаться старину Бьорна. Да, почти вся уличная голытьба Дракенталя разнюхивала всякое для Кройна, а тот потом нужные сведения в замок передавал. Когда посыльного отправлял, а когда тот, лысый, и сам приходил. Запирались с Кройном у него и что-то там обсуждали.

— Лысый? Речь, наверное, о Йоахиме Раухеле, главе тайной службы, — припомнила Мирана. — Я часто видела его рядом с отцом.

— Ну, тогда понятно, как негодяй Кройн умудрился договориться, чтобы стража закрывала глаза на мелкие шалости его крысят.

— Ты ведь когда-то был одним из них, — заметил Таринор.

— Так ведь он нас сам так называл. Во всяком случае, в его норе у таких как я было больше шансов не сдохнуть в канаве. Какая-никакая крыша над головой, кормёжка, да и, знаешь, даже чувство какой-то ценности. Кто чего полезного стянул или подслушал, тот получал сладости. Правда, если при этом попадался, то вместо награды мог получить по шее, а рука у папаши Кройна была, надо сказать, тяжёлая. Но всё изменилось, когда я понял, что могу вот так.

Игнат щёлкнул пальцами, и на ладони заплясал огонёк.

— Тогда-то папаша и перестал выпускать меня на улицу. К тому же рядом постоянно дежурил Тим с кувшином воды, чтобы окатить меня, если я вздумаю использовать магию. Чёртов прихлебала… Иногда он делал это смеха ради, а Кройну говорил, будто бы я хотел его подпалить. Тогда мне доставалось розгами. Прочие дети стали меня сторониться, жизнь стала куда дерьмовее… А потом Маркус забрал меня в Академию, и я никогда больше не возвращался в ту дыру.

Любопытство на лице Мираны сменилось выражением печали.

— Я и не знала, что в Дракентале творится нечто столь… чудовищное.

— Уверяю, уличных детей полно в любом большом городе, — проговорил Игнат, отхлебнув вина. — К счастью, некоторым из них везёт больше, чем прочим.

— Клянусь, если мне удастся вернуться в Пламенный замок, я сделаю всё, чтобы дети моего города не страдали.

— Хорошие слова, леди Рейнар, — проговорил Игнат. — Я с тех пор приют не навещал, даже когда бывал в городе. Но вот в последний раз в таверне встретил пару старых знакомых. Они и рассказали, что папаша Кройн по-прежнему в деле. И, хоть здоровье у него уже неважное, лупит он по-прежнему будь здоров. Посмотрел бы я, как теперь у него поднимется на меня рука!

Игнат тяжело вздохнул, и костёр вспыхнул снопом искр. Мирана рассказывала, что их с братом жизнь в замке была далека от представлений Игната. Дериан Рейнар стремился занять каждую минуту жизни своих детей учёбой. Пока упражнения с мечом доводили до слёз пухлого Мариса, его сестра до крови колола руки за бесполезными часами обучения вышивке.

Её отрадой были лишь те часы, когда отец брал Мариса с собой на охоту, оставляя дочь наедине с книгами. Тогда Мирана зачитывалась историей дома Рейнаров и словно переносилась на сотни лет назад, или разбиралась в хитросплетениях языков других стран, а после медленно, по слогам, читала книги на ригенском или эльфийском. Её отец, хоть и терпеть не мог этого языка, но всё же настоял, чтобы дочь его изучила.

Таринор клевал носом. Час был поздний, да и вино делало своё дело, поэтому было решено отправляться спать. Завтра лагерь снимается с места, так что как следует выспаться не помешает.

* * *

Тогмур тем вечером так и не вернулся. Утром ненавистный звук трубы разбудил Таринора не сразу. К реальности его вернуло ворчание Игната. Маг, как и всегда, желал трубачу самых изощрённых и болезненных наказаний с участием той самой трубы.

Таринор нехотя поднялся на ноги и с протяжным стоном потянулся. Мираны в палатке уже не было, но Тогмур до сих пор не явился. «Как бы с ним действительно ничего не случилось», — подумал наёмник и отправился на поиски северянина.

Жизнь в лагере закипела, как в растревоженном муравейнике. Солдаты разбирали палатки и собирали скарб в тюки, перекусывая на ходу чем придётся, ведь в следующий раз горячего им удастся поесть только к вечеру. Аккантийцы потирали плечи от утреннего холода, Таринору же это утро показалось лишь слегка прохладным.

Прошагав пол-лагеря, он добрался до обозов и принялся расспрашивать о Тогмуре. К несчастью, обоз был аккантийским, а потому ни торговцы, ни даже обозные девки не знали по-энгатски больше пары слов. Разумеется, для Тогмура это вряд ли оказалось бы проблемой: язык блестящих монет понимают в любом уголке света, а жители Акканты, известные своим чутьём на выгоду, впитывают его с