Дым над Биркенау. Страшная правда об Освенциме - Северина Шмаглевская

из барака, где собрано имущество вновь прибывших. Сваленные в уборной миски редко используются для еды. И все же груда их уменьшается. То и дело кто-нибудь, подкравшись, незаметно уносит заранее высмотренную миску. В лагере нет тазов. В мисках, взятых из уборных, моют лицо, голову и все тело. В них женщины стирают свою грязную одежду в холодной воде – когда с мылом, когда и без мыла.

Мисками вычерпывают нечистоты из уборных. Миски тайком приносят в барак, где они служат судном. Трудно сказать, признак ли это вырождения или просто беда больных людей, которые вынуждены выходить чуть ли не по десять раз за ночь. Но факт, что у всех больных есть свои две или три, часто совсем одинаковые миски и они прячут их в разных местах, твердо помня назначение каждой: ту, что для еды, предпочитают держать при себе.

А потом устраивается очередной обыск, и из всевозможных закутков, из тюфяков и других тайников барака с грохотом летят на пол миски. Их снова складывают в уборной, где они лежат до поры до времени. Забирают их, когда в лагерь приезжают новые заключенные или когда блоковой не в чем раздавать суп вернувшимся с работы людям, и она подает лагерному начальству заявку на миски.

В таких случаях миски кое-как споласкиваются и снова поступают в употребление.

Вечером, когда усталая и голодная толпа вернувшихся с работы, долго простоявших на поверке женщин нетерпеливо проталкивается в барак, она с порога видит большую стопку мисок – тех самых, только что вымытых, – и котел, из которого несет вонючей брюквой. Сейчас каждая женщина получит в руки дневную норму еды: суп в красной миске, порцию хлеба и кусок маргарина. Надо побыстрее съесть суп в этой толчее, чтобы в ту же миску успеть получить порцию черного кофе. Откуда этой женщине знать, что проделывают с мисками в лагере? Весь день она в поле, работа поглощает все ее силы и помыслы. В лагерь она приходит только к ночи и засыпает мертвым сном. Откуда знать ей, почему она заболела мучительной, похожей на дизентерию болезнью, которая отнимает у нее последние силы и изнуряет вконец. Заболела, хотя стойко воздерживалась от питья воды из придорожных канав и прудов.

Любой сосуд, предназначенный для еды, все годы существования лагеря претерпевал такую судьбу, и никто ничего тут не в силах был изменить.

К счастью, позже время обеда опять приурочили к полуденному перерыву, и право носить с собой миски для супа было восстановлено.

Однако ранняя весна 1943 года – это период борьбы за миску. Как будто весь женский лагерь сплошь состоит из игроков, и ставка у них невероятно высокая – человеческая жизнь. Усилия женщин имеют и тайный смысл, символически выражающийся в обладании миской. Ведь только имея собственную миску, можно хоть отчасти избежать чудовищной грязи Биркенау, хоть отчасти избежать отупения.

В Биркенау все еще нет воды. В Биркенау люди все еще спят вплотную друг к другу, на нарах, где грязи к тому же прибавилось. Непрерывно поступают новые заключенные.

Весна 1943 года – период неимоверного перенаселения Биркенау. Нижние места на глинобитном полу, где хуже, чем в собачьей конуре, забиты ничуть не меньше верхних. Поступают все новые и новые партии, и блоковая, орудуя палкой, впихивает женщин на нары, где и без того иголке упасть некуда. В скученную, сплоченную общей бедой толпу вливаются новые узницы, принося с собой вшей и болезни или подхватывая их от старожилов.

В марте из Кракова прибывает группа женщин, чьи бумаги затерялись в пути. В политическом отделе их регистрируют как тридцать восьмую тысячу. Среди прибывших очень много польских евреек, они выдают себя за полек, получают красный треугольник с буквой «П» и благополучно скрываются под этим знаком, избежав применяемых к евреям репрессий. Их секрет – секрет полишинеля, почти всем полькам известны их подлинные, еврейские фамилии и даже прежнее местожительство некоторых из них. Но за все время никто не донес на них, ни одна немка-заключенная не узнала про их тайну.

В конце апреля прибыли польки из Познани и Варшавы.

В то же время в лагерь привезли уголовниц-рецидивисток из тюрьмы Фордон. Эти женщины, в известной мере уже приспособившиеся к тюремному режиму, к существованию взаперти, без воздуха и движения, гораздо хуже переносят лагерную жизнь, чем те, кто попал сюда непосредственно из нормальных условий.

Женщины из Фордона вымерли необыкновенно быстро. Но опустевшие после них места лишь ненадолго облегчили существование задыхающихся в тесноте женщин: их заняли новые заключенные.

Встав утром, не знаешь, рядом с кем придется засыпать вечером, кто, вытолкнутый телами других, окажется твоим ближайшим соседом.

Нет нужды в каких-то особых репрессиях. Условия жизни подрывают здоровье, разрушают нервную систему, оподляют физически и нравственно, убивают. Порой кое у кого вырабатывается искусственная, заимствованная у преступников выдержка, умение, ничем не брезгуя, спасать собственную шкуру за счет других. Избравшие этот путь женщины зверствуют, воруют и очень быстро становятся полицайками.

Время от времени селекция очищает лагерь от тех, у кого не хватило сил, кто на какой-то миг уступил в неравной борьбе за жизнь. И это самый действенный способ уничтожения тысяч: «естественная» смерть, вызванная болезнью. Их не расстреливали, им не надо было впрыскивать сыпной тиф, ведь вши распространяют его куда лучше любых искусственных способов заражения. Вши, которых из-за отсутствия воды и смены белья уничтожить невозможно, сплошь усеяли людей, днем и ночью отравляя их тифозным ядом.

Вот что представляет собой Биркенау в отдельных, не воссоздающих единого целого картинах.

Так выглядела самая большая часть Освенцима, которую немцы никогда не показывали ни чужестранным комиссиям, ни представителям Красного Креста – словом, никому. Прикрытый образцово-показательным участком в Освенциме, Биркенау образует закулисную часть лагеря – залитые кровью задворки. Его знают только работающие в лагере эсэсовцы да заключенные.

Из внешнего мира сюда наведывается Гиммлер. В честь его прибытия по распоряжению властей приводятся в исполнение специально отложенные на этот день экзекуции, проводится селекция, забитые людьми грузовики отправляются в крематории, в мужском лагере скрипит виселица, люди воют под ударами резиновых дубинок – Биркенау предстает во всей своей красе.

Но вот запретное, официально не существующее слово «Биркенау» все же прорывается наружу. Некая комиссия, какая именно, заключенным неизвестно, выразила желание осмотреть именно эту часть Освенцима. Комендатура узнала об этом заранее. Начинается капитальное строительство, которое будет продолжаться до самых последних дней существования лагеря.

Однажды в лагерь пришли мужчины. Они заколотили часть бараков-уборных (что вызвало еще большую скученность в оставшихся) и занялись их перестройкой.