Наследники или ренегаты. Государство и право «оттепели» 1953-1964 - Павел Владимирович Крашенинников

И эти указания, как правило, неукоснительно соблюдались. Всем об этом было хорошо известно, но о каких-либо возражениях со стороны юридической общественности истории не известно. Смельчаки, выступившие с критикой этого явления, появились лишь к концу 1980-х гг. – во времена Перестройки. Запрос на идеи правового государства тогда был широко распространен в обществе, и, например, судьи, выступившие с разоблачением «позвоночного права», имели высокие шансы на избрание их народными депутатами СССР.

Применение совсем новых союзных (Основ) и республиканских (кодексов) уголовных законов, как видно, оставалось под присмотром партии. Но и сам уголовный закон стал дополняться и изменяться.

Заметим, что любой, даже кодифицированный, закон подвергается корректировке, которая со временем приводит к дисбалансу системы акта и постепенному нарастанию его внутренних и внешних (с другими актами) противоречий. Это в первую очередь касается кодексов, предусматривающих ответственность за правонарушения. Крайне редко в такие законодательные акты вносятся нормы, смягчающие наказание или вовсе декриминализующие то или иное деяние. Гораздо чаще направление другое – усиление ответственности. Это легко и просто объясняется обществу: «нужно бороться с преступностью».

Точную характеристику динамике развития УК 1960 г. дал выдающийся советский и российский правовед, академик В. Н. Кудрявцев: «Хотя в ходе оттепели 60-х гг. террористическое законодательство было отменено и крайние уголовно-политические воззрения к тому времени изжили себя, все же надо признать, что уголовное законодательство продолжало находиться под давлением практической политики, не слишком считавшейся с теоретическими построениями, а подчас и с самой жизнью. В Уголовный кодекс 1960 г. вносились многочисленные поправки и дополнения с первых лет его действия (за все годы – более 700 изменений), причем в большинстве случаев – без достаточного научного обоснования, а лишь по предложениям заинтересованных ведомств. В правовой идеологии господствовало представление о всевластии государства, которое творит право в соответствии с волей господствующего класса, а следовательно, без каких-либо внешних или внутренних ограничений»[277]. Согласитесь, чрезвычайно современно, особенно если скорректировать цифры (они сейчас еще более убедительны).

Нельзя не отметить, что в это время активно развивались исследования советского уголовного права, что нашло отражение в работах М. М. Исаева, А. Н. Трайнина, В. М. Чхиквадзе, А. А. Пионтковского, М. Д. Шаргородского, М. С. Строговича, А. А. Герцензона и др. Уголовное право как наука выходит на новый уровень развития, расширяется ее содержание, проявляется социальная направленность. А. А. Герцензон писал: «Наука уголовного права, являясь отраслью наук юридических, не может ограничиваться одним юридическим исследованием проблем уголовного права. В меру необходимости для полного и всестороннего раскрытия социально-политического содержания исследуемых явлений она пользуется историческими сравнениями и сопоставлениями, статистическими материалами, способствующими выяснению причин преступности, и т. д.»[278]. Война нашла отражение в развитии военно-уголовного права, которое большинством специалистов того времени безоговорочно признавалось[279]. Фундаментальным трудом в этой области, безусловно, являлся двухтомный труд В. М. Чхиквадзе «Военно-уголовное право», вышедший в 1946 и 1947 гг. под редакцией И. Т. Голякова[280].

§ 4. Уголовный процесс

Во время оттепели начался процесс «нового бурного развития законодательной деятельности» в части уголовного судопроизводства во всех союзных республиках[281], сопровождавшийся активной критикой уголовного процесса 1920–1940-х гг., переосмыслением некоторых принципов и институтов уголовного судопроизводства. «Годы культа личности отрицательно сказались на деятельности органов социалистического правосудия. В этот период, как известно, были допущены грубые нарушения социалистической законности и незаконные репрессии. Нарушения законности допускала в тот период и Военная коллегия Верховного Суда СССР, которая в ряде случаев по сфальсифицированным следственным материалам постановляла обвинительные приговоры в отношении честных советских людей»[282].

Известный специалист по уголовному судопроизводству И. Д. Перлов в 1957 г., критикуя прежнее законодательство о судопроизводстве, отмечал: «В прошлом мы имели немало отклонений, немало проявлений, которые приводили к известному принижению значения и роли уголовно-процессуальной формы, уголовно-процессуального закона. В период между 1927 и 1934 годами Наркомюст РСФСР и его коллегия разработали известные „Тезисы” о реформе Уголовно-процессуального кодекса. Эти „Тезисы”, разработанные в 1927 году и одобренные коллегией Наркомюста РСФСР, исходили из того, что действующий УПК РСФСР „является сколком современного буржуазного состязательного процесса”, что поэтому он заключает в себя ряд формально-правовых гарантий для сторон, характерных для состязательного буржуазного процесса. Поэтому принципы состязательности, непосредственности, гласности и устности объявлены были авторами „Тезисов” буржуазными принципами, либо вовсе несовместимыми с советским уголовным процессом, либо применимыми только частично и в сугубо исключительных случаях»[283].

Упрощение процесса привело к массовым нарушениям закона – кроме прочего, к изъятию «у суда функции предания суду и передаче ее органам прокуратуры, упразднению распорядительного заседания суда и замене его подготовительным. Эти функции постепенно возвращаются непосредственно в судебную инстанцию»[284].

Вместе с кодификацией законодательства о судоустройстве и уголовного законодательства в 1958 и 1960 гг. были приняты кодифицированные акты в части уголовного судопроизводства – соответственно Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик[285]и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР[286].

В отличие от законодательства о судоустройстве подготовка проекта Основ уголовного судопроизводства проходила с широким привлечением юридической общественности, и это можно считать проявлением оттепели в среде юристов. Например, журнал «Советское государство и право» ввел особую рубрику «Обсуждение вопросов уголовного и уголовно-процессуального законодательства». Только за июль – сентябрь 1958 г. в соответствующих номерах журнала в названной рубрике было опубликовано 18 статей 22 авторов. В апреле и мае 1958 г. составленный к тому времени проект Основ уголовного судопроизводства обсуждался на четырех межведомственных совещаниях с участием как практических работников, так и ученых-процессуалистов. Затем проект был в июне 1958 г. опубликован в журналах «Советы депутатов трудящихся», «Советское государство и право», «Социалистическая законность» и «Советская юстиция». Кроме того, Комиссия законодательных предположений Совета Национальностей обратилась с просьбой высказать предложения по опубликованному проекту Основ к юридическим факультетам и юридическим институтам нашей страны.

Основы, а вслед за ними УПК союзных республик устанавливали презумпцию невиновности, право обвиняемого на защиту, право национального языка при ведении уголовного судопроизводства, обязанность установления объективной истины как основной цели процесса, принцип всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, состязательность обвинения и защиты, непосредственность, устность и непрерывность судебного разбирательства, участие общественных обвинителей или защитников в судебном разбирательстве и многие другие новеллы по сравнению с ранее действовавшим законодательством о судопроизводстве. Впервые был закреплен принцип осуществления правосудия только судом.

Согласно ст. 7 Основ уголовного судопроизводства «правосудие по уголовным делам осуществляется только судом. Никто не может быть признан виновным в совершении преступления и подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда».

В принятых Основах уголовного судопроизводства по сравнению с предшествующим законодательством наблюдается стремление к установлению более весомых гарантий прав