Император Пограничья 14 - Евгений И. Астахов

— Я не шучу, — оборвал я его ледяным тоном.

Зал зашумел сильнее. Кто-то смеялся. Кто-то возмущённо качал головой. Кто-то просто смотрел на меня с недоверием.

Один из нейтральных бояр, пожилой седобородый мужчина в синем двубортном пиджаке, поднялся:

— Маркграф Платонов, я уважаю вас как воина и администратора, но такое заявление… оно требует исключительных доказательств. Вы понимаете, что без них вы просто станете посмешищем?

— Понимаю, — кивнул я. — И доказательства у меня есть.

Я положил ладонь на рукоять меча, висящего в ножнах у меня на поясе. Шёпот в зале усилился. Металлический шелест, с которым клинок покинул своё вместилище одним слитным движением. Полутораручный клинок из Реликтового Ледяного серебра с едва заметными рунами на гарде. Рукоять обмотана новой кожей взамен истлевшей, круглое навершие, инкрустированное кристаллом Эссенции.

— Фимбулвинтер, — произнёс я, поднимая меч. — Клинок Рюрика Варяжского.

Мимолётное усилие, мысленный приказ, и…

Эффект был мгновенным.

Температура в зале рухнула. Мой выдох превратился в белое облачко пара. На столах и скамьях начал кристаллизоваться иней. Тонкие ледяные узоры расползлись по дереву, словно живые. Кто-то из бояр вскрикнул, отшатнувшись.

Лезвие светилось бледно-голубым светом. Холод исходил от него волнами, осязаемый, почти физический. Я чувствовал, как меч отзывается на мою кровь, на магию в моих венах. Древний артефакт, созданный больше тысячи лет назад.

— Святые угодники, — прошептал кто-то в первом ряду.

Я вернул меч в ножны. Температура начала медленно подниматься, но иней на столах остался.

Затем я поднял правую руку, демонстрируя перстень на безымянном пальце. Массивное кольцо из тёмного золота с выгравированным на нём родовым знаком — ворон, расправивший крылья над копьём.

— Императорский перстень Рюрика, — объявил я.

Дверь в зал открылась. Вошли двое пожилых людей. Первый — сухонький старичок в очках с толстыми линзами, седая борода до груди, в академической манти. Второй — полный мужчина с добродушным лицом и умными глазами, в простом сером костюме.

— Позвольте представить, — сказал я. — Магистр Павел Борисович Раевский, артефактолог Владимирской академии. И профессор Лев Павлович Соболев, историк, специалист по раннему периоду Руси.

Раевский приблизился к столу, осторожно взял меч, изучил рукоять, лезвие, руны. Достал какой-то артефакт, провёл им вдоль клинка. Кивнул.

— Возраст артефакта, — произнёс он скрипучим голосом, — более тысячи лет. Подлинность не вызывает сомнений. Работа северных мастеров, техника утрачена. Магический узор неповторим.

Соболев взял перстень, изучил гравировку, достал лупу:

— Хроники упоминают, что у Рюрика был могучий артефакт-меч, создающий ужасающую снежную бурю. Фимбулвинтер — «великая зима» на языке северян. А на кольце, согласно сагам, были выгравированы имена жены Хильды и дочери Астрид, — он поднял голову. — Это те самые имена.

Зал гудел, как потревоженный улей.

Воронцов резко поднялся:

— Украсть древние артефакты мог любой человек! Это не доказывает родство!

Раевский повернулся к нему:

— Меч откликается только на кровь настоящих потомков. Магический «замок», встроенный в артефакт при создании. Без правильной крови клинок остаётся обычным куском металла. Маркграф продемонстрировал полную активацию, — старик снял очки, протёр их. — Боюсь, это невозможно подделать.

Бояре зашептались громче. Кто-то недоверчиво качал головой. Кто-то смотрел на меня с новым интересом.

— Второе подтверждение, — продолжил я. — Старинная родословная и архивное исследование.

Я достал свиток из футляра. Пожелтевший пергамент, исписанный старославянской вязью.

— Династия начинается с её основателя — Радомира Платонова, но не указывает, кто был его предком. Ответ на этот вопрос был найден в другом месте.

Родословная хранилась в фамильного особняка Платоновых, проданном за долги. После занятия Владимира я забрал её. Хорошо, что хозяева не смогли отыскать тайник.

Через минуту вошла Полина Белозёрова с папкой документов под ручку. Я попросил Василису, Полину и Ярославу провести генеалогическое расследование в княжеских архивах Москвы, Владимира и Твери, куда раньше не было доступа ни у Игнатия Платонова, ни у меня.

— Графиня Белозёрова, расскажите, что вы нашли.

Полина шагнула вперёд, открыла папку:

— В княжеских архивах Владимира сохранились упоминания о младшей линии потомков Всеволода Большое Гнездо. Обнаружилась запись о браке и наделении землёй предка Радомира Платонова, — она подняла документ. — Радомир Платонов — потомок Ростислава, младшего сына Всеволода. Младшая ветвь, которая не получила престола, но сохранила кровь династии.

— Через Всеволода, — подхватил профессор Соболев, — линия восходит к Юрию Долгорукому, Владимиру Мономаху, Ярославу Мудрому, Владимиру Крестителю и самому Рюрику.

Зал замер. Даже Воронцов побледнел.

— Это… это невозможно! — выкрикнул патриарх, вскакивая. — Подделка! Фальсификация! Вы купили этих людей!

— Третье и финальное подтверждение, — сказал я спокойно, игнорируя эту истерику.

Дверь открылась снова. Вошёл мужчина средних лет в светло-сером костюме с тёмно-красным галстуком. Худое аскетичное лицо, проницательный взгляд, седые виски.

— Магистр Игнат Фёдорович Долматов, — представил я. — Гемомант высшей квалификации, член Академического совета.

Найти Гемоманта, представителя крайне редкой магической специализации, да ещё подходящего ранга, было непросто. Хорошо, что я успел выстроить добрые отношения с новым председателем Академического совета Галактионом Старицким.

Гемомант приблизился, поклонился залу:

— Ваши Благородия, я готов провести публичную магическую экспертизу крови маркграфа Платонова. Результат будет очевиден всем присутствующим и не может быть подделан.

Он достал ритуальный кинжал, небольшую чашу, несколько кристаллов.

— Прошу, маркграф.

Я протянул руку. Гемомант сделал неглубокий надрез на ладони, собрал несколько капель крови в чашу. Затем начал ритуал.

Кристаллы загорелись. Кровь в чаше засветилась изнутри бледно-золотым светом. Над чашей медленно проявился магический узор — сложное переплетение линий, символов, рун. Светящаяся генеалогическая карта, видимая всем в зале.

— Магический «отпечаток» линии Рюриковичей, — произнёс Долматов тихо, но отчётливо. — Уникальный паттерн, передающийся по крови. Его невозможно подделать, скопировать или имитировать. Маркграф Платонов — прямой потомок династии.

Дикий гвалт взорвался в зале. Бояре вскакивали с мест, кричали, спорили, жестикулировали. Кто-то смотрел на меня с благоговением. Кто-то — с ужасом.

Воронцов рухнул на скамью, лицо серое, как пепел. Побеждённый.

Я поднял руку. Постепенно шум стих.

— Если хоть ещё одна мразь, — произнёс я холодно и отчётливо, — скажет, что мой род не имеет истории, я лично убью такого человека на дуэли. Это не угроза. Это обещание.

Тишина.

— А теперь, — я повернулся к Акинфееву и вежливо улыбнулся, — приступайте к голосованию.

Большой зал Боярской думы наполнился приглушённым гулом голосов, но теперь он звучал иначе. Не настороженно, а потрясённо. Бояре переглядывались, шептались, бросали на меня взгляды, полные нового понимания.

Акинфеев вынес урну, установил её на подставке в центре зала. Начал зачитывать процедуру голосования, но его слова тонули в шёпоте.

Первым к урне подошёл старый боярин, тот самый, что пытался сгладить ситуацию раньше. Он шёл медленно, опираясь на трость, но когда проходил мимо меня, склонил голову — не из вежливости, а с уважением. Опустил