Нелепая смерть. Загадочные и трагичные истории из практики патологоанатома - Мишель Уильямс

был готов к ударам судьбы. Он страдал болезнью сердца, ему пересадили почку, а кроме того, он был абсолютно глухим и почти слепым. И притом что Мартин был прикован к инвалидному креслу, это не мешало ему заниматься любимым делом. Он всю жизнь был искусным столяром.

Мне показалось, что я ослышалась.

— Столяром?

Эд торжественно кивнул, а Клайв недоверчиво покачал головой.

— Он страстно любил это дело, — Эд потянулся за новой шоколадкой. — И у него была отличная циркулярная пила…

— Господи боже, — ахнула я. — Этого же просто не может быть!

— Еще как может, Шелли. Он прекрасно с ней управлялся. Однажды, когда он работал, к нему неожиданно заглянул кто-то из друзей, и рука у бедняги дрогнула… Друг отвез его в больницу. Мартину наложили швы и оставили в больнице на пару дней. Мистер Бест отказался от социальной помощи и вернулся домой, чтобы поскорее вернуться к любимому занятию.

— И что же произошло?

— Полиция установила, что ему захотелось выпить молока и он потянулся к холодильнику. Швы разошлись, порез открылся. Поскольку пила разрезала артерию, когда шов разошелся, мистер Бест в считаные минуты истек кровью — ведь рядом не оказалось никого, кто мог бы ему помочь.

Я вздохнула.

— У каждого свои увлечения, — резюмировал Эд, качая головой, — но порой…

Глава 36

Отдел клеточной патологии, к которому относятся гистологическая и цитологическая лаборатории, а также морг, один раз в году, на Рождество, устраивает корпоративную вечеринку. Иногда данное торжество похоже на дискотеку или кабаре, однако Клайв склонен думать — и это его убеждение чрезвычайно твердо, как, впрочем, и все остальные, — что оно представляет интерес лишь тогда, когда проходит в хорошем ресторане. В этом году мы собрались в «Номере шестнадцать» — Клайв любил этот ресторан и часто бывал там с супругой Салли. Вечеринку назначили на начало декабря, потому что слишком долго не могли определиться с рестораном. Мужья, жены, друзья и подруги приглашены не были — единственное исключение составляли консультанты, которые, впрочем, платили за все из собственного кармана. Пригласили также Грэма, и он, к всеобщему удивлению, согласился.

По настоянию Клайва мы сначала отправились в ближайший паб — пропустить пару стаканчиков. Там уже сидел Грэм. Выглядел он ничего, только сильно хромал и опирался на палку. Он радостно поприветствовал нас с Клайвом, но мне показалось, что он как-то холоден с Мэдди. Я заметила, что, когда она говорит, он как будто нарочно не обращает на нее внимания. Клайв решил для начала рассказать нам, как обычно проходят подобные мероприятия.

— Вы, девушки, должны понимать, что все мы будем есть одно и то же в одном и том же зале в один и тот же вечер, но мы не будем есть вместе. — Грэм хмыкнул и кивнул, и Клайв продолжил: — У гистологической лаборатории своя тусовка, у цитологической своя. Секретари обычно пьют с консультантами. А еще есть мы, и с нами не хочет пить никто.

— Кроме Эда Барберри, — перебил его Грэм.

— Кроме Эда, — кивнул Клайв.

Я уже девять месяцев в морге и кое-что понимаю. Мы давно подружились с Мэдди, и она часто рассказывала мне о тех, кто работал наверху, в лаборатории. На нас они всегда смотрели свысока. Да и вообще, все почему-то считали, что люди, работающие с трупами, какие-то не такие. И никому даже в голову не приходило, какая это колоссальная ответственность — беречь честь мертвых.

— Нужно быть предельно милыми и общительными, — продолжал Клайв. — Подходите к их столам, вступайте в разговор. Не бойтесь причинить им неудобств. Мы знаем, что работаем чертовски хорошо, но они не знают, в чем на самом деле заключается наша работа. От этого-то так и весело!

На моем лице явно отразилось беспокойство, поэтому Клайв поспешил меня успокоить.

— Не волнуйся, Шел. Ешь и пей вдоволь, все за счет организации. Кроме того, когда мы туда доберемся, тебе, надеюсь, будет уже все равно.

Ресторан оказался уютным. Там был приятный приглушенный свет и удобные кресла. Для праздника арендовали помещение целиком, так что о посторонних можно было не беспокоиться. Как и говорил Клайв, к тому времени, когда мы добрались до ресторана, мы уже чувствовали себя отлично и могли игнорировать косые взгляды коллег. Мы разместились за одним из столов и сразу налегли на вино. Народ собрался быстро. Клайв был прав: все держались особняком. Эд пришел с Энн; они подсели к нам.

Обслуживание было великолепным, а еда — лучше всяких похвал. Грэм периодически ковылял на улицу покурить, и я иногда составляла ему компанию. Но бо́льшую часть вечера все слушали Клайва. Грэм общался исключительно с ним и со мной и продолжал игнорировать Мэдди, которой, по-моему, было на это совершенно наплевать. Клайв потихоньку вошел в раж и принялся рассказывать о тех, с кем ему довелось поработать на протяжении своей долгой карьеры. Эд работал здесь не так давно, но и ему было что порассказать, поэтому он порой вставлял в эту яркую мозаику свои перлы.

— Митч Джонс работал до вас, верно? — между прочим спросил у него Клайв.

Эд кивнул:

— Он был одним из наших консультантов. В те времена работать было куда как легче.

Грэм хмыкнул и кивнул:

— Он так славно расслаблялся, что частенько падал.

Мы не поняли, и Клайв объяснил:

— Митч приезжал на работу уже навеселе и постоянно догонялся в течение дня. Во время вскрытия он непрерывно курил — сигареты всегда лежали на секционном столе. Сейчас его бы точно поперли — из соображений безопасности. Если уж он косячил, то по полной. Когда он не мог разобраться с какими-то срезами, то просто складывал их в ящик стола, где всегда лежала бутылка виски. Когда он вышел на пенсию, из его кабинета выгребли столько пустых бутылок, что хватило бы на целую стекольную фабрику.

— Но он все-таки был славным парнем, — вмешался Грэм. — Не то что доктор Макдугал.

Клайв залпом допил бокал.

— Чертов придурок, — сказал он. — О нем я могу говорить только матом.

— Почему? — удивилась Энн.

— Он люто ненавидел всех нас. Да еще эти его мерзкие привычки. Он любил записывать вес органов кровью на стенах, пока я его не отчитал. Он мне этого не забыл — даже не поздравил с Рождеством.

— Лучше расскажи про Дика Ромни, — сказал Эд.

Клайв с улыбкой вздохнул.

— Старина Дик… Худой как палка. Я всегда боялся, что в душевой он проскользнет в сливную дыру.

— Отличный душ он себе устроил тогда, — усмехнулся Грэм.

— Ага, — рассмеялся Клайв и пояснил:

— Однажды