Нелепая смерть. Загадочные и трагичные истории из практики патологоанатома - Мишель Уильямс

Меньше всего от такого человека ждешь, что он взорвется, но миссис Деллоуэй сделала именно это.

Честно говоря, это была не только ее вина. Бедняжка Мэдди тоже внесла сюда свою скромную лепту.

Миссис Деллоуэй умерла в больнице. Диагноз поставили быстро, и никто даже представить не мог, что с ней случится то, что случилось. Привезли ее с одышкой. Врачи обнаружили заболевание легких. Стали колоть антибиотики, но у старушки оказалось больное сердце, и состояние ухудшилось. Через два дня врачи позвонили ее дочерям и сообщили, что положение безнадежно. Все сошлись на том, что лучше дать женщине умереть спокойно. Активное лечение прекратили, и миссис Деллоуэй скончалась через три дня, после чего ее доставили к нам.

Причина смерти была известна. Врачи выписали свидетельство о смерти, где говорилось, что миссис Деллоуэй умерла от воспаления легких, осложненного ишемической болезнью сердца. Родственники решили кремировать тело. В соответствии с законом для этого нужно было подготовить ряд документов. Это означало, что один из лечащих врачей констатирует, что смерть была естественной, а независимый врач проводит экспертизу, чтобы убедиться, что это действительно так. Иногда этот процесс затягивается, но с миссис Деллоуэй все было ясно, и никаких вопросов не возникло. Спустя два дня после смерти тело забрали работники похоронного бюро. Мы выполнили свою работу и сделали это хорошо.

О том, что с миссис Деллоуэй произошло в крематории, мы узнали буквально сразу. Мы пили в кабинете кофе. Днем было три вскрытия, и Питер Гиллард забрызгал кровью весь морг. Едва мы успели прибраться, как зазвонил телефон. Клайв взял трубку и тут же отодвинул ее от уха, потому что на том конце провода кто-то орал во все горло. Слушая собеседника, Клайв перевел взгляд на нас, и по выражению его лица было ясно, что произошло что-то из ряда вон. Ему с трудом удалось вставить несколько слов:

— Послушай, Дейв, мне, правда, жаль…

Но Дейв Мансард, управляющий местного крематория, не унимался. Клайв снова отодвинул трубку от уха, и мы с Мэдди поняли, что у нас большие проблемы.

Клайв положил трубку и, с трудом сдерживая гнев, спросил:

— Кто занимался телом миссис Деллоуэй?

Мы на несколько секунд задумались, потом Мэдди промямлила:

— Кажется, я…

— Согласно протоколу? — со зловещим спокойствием спросил Клайв.

— Конечно, — робко произнесла Мэдди.

— Тогда потрудись объяснить, какого черта старуха только что взорвалась и разнесла полкрематория?!

Когда пациенты поступают в морг, с ними производятся самые разные манипуляции, в результате чего в их телах оказываются всевозможные предметы. Как выяснилось, некоторые из них могут представлять опасность. Пломбы, протезы тазобедренных и коленных суставов, а также другие металлоконструкции, используемые в хирургии, вполне безопасны. Огонь крематория им не страшен. Они остаются среди пепла, и работники их потом извлекают. А вот кардиостимуляторы — другое дело. При сильном нагреве они взрываются — и это довольно серьезный взрыв, который может повредить стенки печи. Мало того, можете представить ужас родственников, когда они выходят из часовни, благодарят священника — и тут бах! Найдутся ли такие родственники, которым понравится, что тело, допустим, дяди Альфа во время кремации разлетелось на куски?

Поэтому перед сжиганием кардиостимуляторы следует удалять. В документах на кремацию есть специальный пункт о кардиостимуляторах и об их удалении, ответственность за которое лежит на санитарах морга. Именно они должны сделать разрез и извлечь устройство. Работая с миссис Деллоуэй, Мэдди этого не учла.

Кардиостимуляторы — наша головная боль. Раньше это были безобидные устройства размером со спичечную коробку. Они обычно имплантировались под кожу на уровне левого плеча. Проводок шел прямо к сердцу. Удалить не представляло особого труда. Принцип работы кардиостимулятора состоит в том, что он регулярно посылает в сердце короткие электрические импульсы, чтобы поддерживать нормальный ритм. Сегодня эти устройства стали более сложными и могут регулировать работу сердца. Если сердце останавливается, стимулятор посылает мощный электрический разряд, чтобы запустить его. С нашей точки зрения, это серьезная проблема, потому что для извлечения прибора нужно перерезать проводки, идущие к сердцу, а устройство воспринимает это как асистолию, и санитар получает удар током. Иногда это приводит к серьезным травмам. Чтобы отключить стимуляторы, приходится вызывать специалистов. Если перерезать проводки самостоятельно, тебе самому может понадобиться «Скорая».

Определить, у кого установлен обычный стимулятор, а у кого мощный и опасный, становится все труднее, поэтому всякий раз в такой ситуации мы возносим молитву покровителю санитаров морга, святому Дисмасу.

Глава 39

Рождество в доме Уильямсов — главный праздник года. Когда мы с Майклом были детьми, нам было строго-настрого запрещено спускаться утром вниз, если даже мы встали раньше всех. Мы должны были ждать, когда проснутся родители. Пока мы не повзрослели и не открыли для себя алкоголь и радости сочельника в городе в компании друзей, мы с Майклом, затаившись в спальне, ждали появления Санта-Клауса. Один из нас тащил матрас в комнату к другому, и это была единственная ночь в году, когда мама против этого не возражала.

В рождественское утро первым вниз всегда спускался папа. Он открывал дверь в гостиную и с разочарованным видом сообщал:

— Похоже, в этом году ему было не до нас.

И у нас с Майклом каждый год после этих слов вытягивались лица, и мы со скорбным видом опускались на ступени лестницы, но тут папа толкал дверь в гостиную, и она медленно открывала нашим взорам комнату, заваленную подарками. Коробки громоздились на креслах, на диване, на полу.

Первым делом мы, конечно, открывали подарки, которые Санта-Клаус оставил возле пустого бокала, и те, что Рудольф положил у опустевшего блюдечка с молоком. Эти подарки предназначались лично нам: они были подписаны и каждый год менялись. Подарок мог быть маленьким, но это был предмет, который оставался с нами на всю жизнь. Я до сих пор храню маленький серебряный кулончик с двумя оленями — Рудольф подарил мне его двадцать лет назад, и он для меня дороже самого огромного бриллианта.

Затем можно было переходить к креслам, где лежали подарки от родственников и друзей. Мы знали, что это не от Санта-Клауса, и были в курсе, кого и за что благодарить. Когда мы немного приходили в себя, мама шла на кухню, чтобы поставить в духовку индейку — все мамы начинают рождественское утро одинаково. Но через полчаса она вносила большой поднос с чаем и свежими тостами, которые так любил