История Великого мятежа - Эдуард Гайд лорд Кларендон

было лишь затем, чтобы показать, как они намерены впоследствии действовать по всей Англии, ведь пока еще такая система не способна была удовлетворить их нужды; попытка же тотчас ввести ее во многих графствах явилась бы шагом несвоевременным и едва ли осуществимым. Теперь мятежники должны были рассчитывать единственно лишь на помощь Лондона. А потому лондонцам было объявлено, что < «армия короля уже начала в нескольких графствах принудительный сбор средств на свое содержание и, если ее не остановить, она непременно разорит все королевство и уничтожит в нем религию, закон и свободу. Обуздать же эту армию в силах лишь другая армия - набранная властью Парламента, для чего, однако, требуются немалые суммы, сбор коих, хотя соответствующий парламентский акт не может быть формально утвержден королем, есть дело справедливое и необходимое. До сих пор парламентская армия содержалась преимущественно за счет добровольных пожертвований благонамеренных людей, тогда как другие особы, пользовавшиеся защитой той самой армии, уклонялись от расходов по ее содержанию или вносили меньше, чем позволяло их состояние - что несправедливо.

По этим причинам и на этом основании было объявлено, что Исаак Пеннингтон, лорд-мэр Лондона, а также некоторые олдермены и граждане получают от Парламента право и полномочие обязывать всех имущих людей, которые еще не сделали никаких пожертвований или внесли меньше, чем могли бы, к уплате денежных сумм сообразно своему состоянию (но не более 1/20 стоимости последнего), определять их размер и поручать их взимание особым лицам. > Если же кто-либо из обложенных этой податью откажется уплатить назначенную сумму, сборщики и оценщики, дабы ее выручить, имеют законное право описать и продать с торгов часть имущества ослушника. Буде же тот, на чье имущество наложен арест, попытается оказать сопротивление, сборщики и оценщики вправе призвать себе в помощь лондонскую милицию или любых других подданных Его Величества, каковые обязаны оказать им всяческую поддержку и содействие».

< Второй ордонанс, принятый в истолкование первого, предоставлял сборщикам право «при отсутствии у соответствующего лица достаточного имущества, могущего быть взятым в обеспечение причитающихся с него сумм, взимать таковые за счет тех денежных обязательств, в виде долгов или рентных платежей, которые имеют перед ним другие лица, а при невозможности получить деньги даже таким путем - заключать его под стражу на срок, определенный комитетом Палаты общин». >

В видах удобнейшего исполнения этого общего указа к нему был присовокуплен ряд дополнительных поясняющих распоряжений, каждое из коих заключало в себе статьи, чудовищные по своей жестокости и беззаконию; в довершение же всего мятежники постановили, что их, то есть членов обеих Палат, имущество оценивать для обложения этим налогом никто, кроме их самих, не вправе.

По правде говоря, короля этот ордонанс не слишком опечалил, так как он счел его диким и ни с чем не сообразным актом, который по этой самой причине принесет больше пользы ему, нежели тем, кто его издал: он рассчитывал, что столь ясное и неотразимое доказательство надвигающейся на страну тирании быстро откроет англичанам глаза на то, как изменилось теперь их положение. Тем не менее он приложил немалые усилия, чтобы, основательно разобрав содержание ордонанса, раскрыть своим подданным истинный его смысл, для чего обнародовал особую декларацию:

< «Никто бы не поверил, что Ордонанс о милиции (неслыханная прежде попытка обратить, без Нашего согласия, ордонанс в закон), недопущение нас в Гулль, изъятие нашего оружия и боевых припасов могут каким-то образом затронуть собственность и свободу наших подданных; да и сам Парламент в своей декларации от 26 мая признал, что покушение на имущественные интересы подданных явилось бы с его стороны великим преступлением. Но роковая летаргия, объявшая наш добрый народ, не позволила ему вовремя понять, что отрицание наших законных прав неминуемо обернется угрозой для привилегий, преимуществ и собственности всех англичан - знати, дворянства и общин.

После недавних ордонанса и декларации Палат даже самому недалекому человеку должно быть ясно, что эти нарушители общественного мира не замышляют ничего, кроме всеобщей смуты, и что под их юрисдикцией в Англии уже невозможны закон, свобода и гарантия прав собственности. Ибо власть, отнявшая у англичан двадцатую часть их имущества, тем самым присвоила себе право лишить их, как только сочтет нужным, и остальных девятнадцати. Этот чудовищный акт тирании уничтожает право подданных владеть своим имуществом - право, которое так ревностно оберегали их предки и которое так надежно обеспечили мы, защитив его от любых возможных посягательств со стороны короны.

Дорога ли англичанам их свобода, которая отличает подданных от рабов и составляет преимущество нашей свободнорожденной нации перед прочими христианскими народами? Теперь их будут заключать под стражу, в любом месте и на любой срок, назначенный Комитетом Палаты общин по проверке. Но ведь Палата общин никогда не притязала на судебную власть, и у нее не больше прав приводить к присяге (без чего невозможно установить истину), чем рубить головы нашим подданным. Сверх того, названный комитет, лишая законно избранных членов права заседать в Палате, совершает чудовищное покушение на парламентские привилегии и целиком уничтожает наше государственное устройство, ибо жизнь, свобода и собственность всего английского народа ставятся теперь в зависимость от произвола нескольких особ, презирающих любые правила и законы.

Дороги ли англичанам их друзья, жены и дети? Теперь они будут с ними разлучены, ибо их приказано выслать за пределы Лондона и близлежащих графств, а как далеко простираются эти близлежащие графства, неведомо никому. Отныне англичанам оставлено одно право - бунтовать и убивать. Но только ли внешние блага - мир, свобода и собственность - отняты у наших подданных? Разве поджигатели мятежа не покушаются и на их совесть? Ведь все эти жестокие кары обрушены на них лишь за то, что они не пожелали преступить долг верности, обязывающий их защищать нашу особу и наши законные права.

Сколько знатных и достойных людей лишены теперь свободы единственно по подозрению в их недостаточной преданности Палатам! Сколько уважаемых и состоятельных лондонских граждан опорочено, ограблено, взято под стражу без всякого суда! - а в это время анабаптисты и браунисты, открытые орудия самозваной власти, врываются в их дома и учиняют там обыски. Сколько ученых и благочестивых служителей церкви клеветнически обвинено в симпатиях к папизму и брошено в тюрьму лишь за то, что они учили народ правилам религии и законного повиновения! - а в это время невежественные раскольники, заполонившие храмы и кафедры, подстрекают паству к убийствам и мятежам.

Те же, кто, полагаясь на обещания Палат, ссужают Парламенту деньги в надежде получить их обратно, выказывают поразительную расточительность. Ибо возвращение займов может