«Экс» и «Нео»: разноликие правые - Александр Дмитриевич Сабов

В 1983 году в результате агрессивной шовинистической пропаганды против рабочих-иммигрантов «Национальный фронт» завоевал первый муниципалитет — в городе Дрё. Ле Пен снял с лица повязку, вставил стеклянный глаз и появился в родной коммуне в Бретани. Там завоевать муниципалитет не удалось (он оказался лишь пятым), но было ясно, что это начало, только начало. Он стал произносить речи, все больше речей. Обличал иностранцев, которые «отняли» у французов работу, места в школах, в больницах, на транспорте. «Национальный фронт» расклеивал по всей стране афишу: «Разыскивается Мохаммед Бен Зоби, алжирский гражданин, незаконно проживающий во Франции. Этот человек опасен. Он может убить, изнасиловать, украсть, ограбить и т. д. Чтобы найти его, незачем ходить далеко. Вокруг вас полтора миллиона таких, как он!» Цифры на плакате росли: два миллиона, три миллиона, четыре… Остановятся? Да. Эта цифра, по существу, отражает количество иммигрантов во Франции. Но если цифра остановилась, то язык — нет. Уже стали делить и самих французов — на тех, кто принадлежит просто к «нации», и тех, кто принадлежит к «нации-родине», поскольку прах их отцов «смешался с землей Франции». Значит, натурализованные французы первого поколения ставятся уже в один ряд с Мохаммедом Бен Зоби? Падение рождаемости в стране, забвение молодежью национальной культуры и истории, рост преступности, безразличие властей к терроризму, смешение рас, которое ведет к исчезновению французского народа как этноса, — вот о чем так горячо говорит Ле Пен. Расизм? Но он не приемлет такого обвинения: он-то ратует за Отечество!

Первой серьезной проверкой популярности этих идей стали выборы в Европейский парламент в июне 1984 года. «Национальный фронт» получил 11 процентов голосов французских избирателей, подтвердив этот успех и пять лет спустя, в июне 1989-го. За это время Франция дважды изменила свой избирательный закон — в первый раз это помогло «Национальному фронту» провести в парламент своих депутатов, но второй раз им пришлось уйти.

Во Франции Жанне д’Арк поставлено около пятисот памятников. Один из них — в Париже, у сада Тюильри, — как уверяют злые языки, позолочен в последнюю войну немцами и коллаборационистами, чтившими Деву как воительницу против англичан. «Нет, это легенда, — ответила мне в Орлеанском центре Жанны д’Арк историк Режина Перну. — Даже если бы ее золотом осыпали и немцы, и коллаборационисты, и тогда бы им не удалось исказить смысл нашего национального символа». И все же, бедная Жанна, кому только ее не заставляют служить! Невиданную манифестацию устроил у сада Тюильри и «Национальный фронт». По сути то был парад-алле крайне правых сил Франции — вся рать Ле Пена.

Рано утром к памятнику примчался тяжелый грузовик. В два счета напротив Жанны встала трибуна, вскочил на тонкой ножке микрофон, тут и там залегли немые черные репродукторы, замерли на часах коротко стриженные молодые люди. Еще далеко кортеж, а уже различаешь его голову, разукрашенную трехцветными лентами. То полным составом явилась на парад, встав с крайне правых скамей Национального собрания, парламентская группа «Национального фронта»: Жан-Мари Ле Пен и еще тридцать три члена его депутатской семьи. Они взобрались на трибуну в точности как военачальники, принимающие парад.

Шли долгие колонны, тысяч пять человек, с криками: «Ле Пена — в президенты!», «Ле Пен — Жанна д’Арк — общая борьба!» Это продефилировали силы «Национального фронта».

Затем несколько сот обритых наголо молодых людей с лилиями в петлицах — оказалось, «организация французских роялистов». Живы курилки, не затерялись в веках! Тут же, вплотную — «женские роялистские кружки»…

Следом — «Национальная реставрация». Чтобы люди на тротуарах не терялись в догадках, плакаты разъясняли: это прямая наследница «Аксьон франсез». Странно было видеть фашистскую фалангу 30-х годов на улицах Парижа 80-х, невольно подумалось: может, это маскарад? Оказалось — нет: всамделишная ассоциация…

Чернильной рекой потекли сутаны: «Католики и французы — навсегда!», «Фаланги католической контрреформации», «Традиционалисты»… Сразу бросается в глаза, что здесь смешались те, кто обычно никогда не смешивается: католики, признавшие Второй Ватиканский Собор, и католики, отвергшие его. Далее шагает «Христова солидарность». Дошла до трибуны с пением «Кристус винцит, Кристус регнат» и тут — как пластинку перевернула — в триста глоток грянула перелицованную «Марсельезу»: «Республика против нас!..» На трибуне некоторое замешательство: приветствовать или нет? Все-таки Ле Пен машет рукой. Тридцать лет назад он бы бурно приветствовал.

А река текла, текла. Сутаны вперемешку с кожаными куртками, красные береты и обритые черепа, даже ветераны войны с вишистскими орденами напоказ. И вот апофеоз праздника: кортеж замыкает «Ассоциация в защиту памяти маршала Петена». От портретов маршала на некоторое время даже рябит в глазах. Уж эти-то не случайно на празднике, ведь не случайно и «Национальный фронт» прославляет старый вишистский лозунг — «Труд, Семья, Родина!».

Прошли годы. Ле Пен по-прежнему принимает парады рядом с памятником Жанны д’Арк у сада Тюильри, правда, теперь на этих парадах нет депутатов в трехцветных перевязях, зато по-прежнему представлены депутаты Европарламента. Неудачливый лидер «Партии новых сил» Паскаль Гошон, разуверившись в политике, ушел обратно преподавать историю в лицей.

Он, Ле Пен, царит на улице, а улице, внимающей ему, нужны идеи простые, не завиральные. Ле Пен умеет находить и предлагать их. Но, конечно, дело не только в персональных заслугах, личных качествах лидера «Национального фронта», а прежде всего в том, что его идеи оказались созвучны настроениям не столь уж малой части французов.

Его время наступило именно в начале 80-х, когда к власти во Франции пришли социалисты, а «классические правые» — Союз за французскую демократию (СФД) Валери Жискара д’Эстена и Объединение в поддержку республики (ОПР) Жака Ширака — потерпели жестокое поражение и за четверть века существования Пятой республики впервые оказались в оппозиции. К власти пришли социалисты. Вот тут-то и пробил час Ле Пена: он повел острую атаку на своих же соседей справа, возложив на них всю вину и ответственность за победу «социал-коммунистической коалиции». Изображая это поражение правых как закономерный финал их давно уже не мускулистой политики, Ле Пен тем самым преподносил себя как истинного лидера новой оппозиции и даже как «спасителя Франции». Эти слова, возможно, остались бы голой риторикой, а общественное мнение попросту не услышало бы их, если бы «Национальный фронт» не отважился решительно переосмыслить свое место во французской политической жизни.

«Мы не оспариваем ни легальность, ни законность социалистического правительства, пока оно само скрупулезно следует закону и Конституции, — заявил Ле Пен на шестом съезде своей партии в мае 1982 года. — Но «Национальный фронт» выйдет на улицу немедленно, как только