Солдаты СВО. На фронте и в тылу - Михаил Иванович Федоров

class="p1">Наш командир из рации вновь был недоволен провалом и приказал идти в атаку третий раз. Мы огрызнулись, ответив, что нам нужны патроны, сухпайки, вода. Была дана команда отступать к укрепрайону для возмещения потраченного БК, получения сухпайков и воды. Пехота оставалась на позиции ждать нашего возвращения.

Выбрав момент, мы всей ротой вышли на маршрут движения и начали быстро проходить участок в километр, чтобы попасть к укрепрайону. Однако стоило нам выйти на маршрут, как послышался множественный свист сверху, прижавший нас к земле. 82-мм миномет начал нам объяснять, что это была плохая идея. Мы попали в артиллерийский мешок.

Минометы насыпали хаотично, и вперед, и за “шиворот”.

Лежа на земле, я первый раз увидел такие близкие разрывы и красивые оранжевые вспышки, которые несли смерть и увечье. Небольшими группами, кто куда, мы начали выходить из “мешка”, укрываясь деревьями, в брошенных окопах или за воронками от снарядов. Сколько по нам было выпущено мин – даже затрудняюсь ответить.

Костыль бежал впереди, и у меня на глазах один из осколков стукнул в его броню. Но он бежал дальше. Значит, не пробило.

Первые разведчики добежали до укрепа и упали без сил. Все передвижение заняло дополнительно почти сорок минут, пока мы наконец не соединились всей группой. Из потерь был эвакуированный нами самострел-пехотинец, один осколочный у нашего разведчика, и это чудо, что мы вообще не были уничтожены за этот маршбросок.

Мы вышли на связь с командованием и сообщили, что выбрались, ждем БК. Нам приказали ждать окончания артобстрела. И мы разошлись по длинному окопу, где, лежа прямо на голой земле, пытались хоть немного отдохнуть.

Ожидание становилось мучительным.

Шла очередная ночь противостояния в лесничестве.

БК, еду и воду нам так и не смогли подвезти. Был ли причиной тому артобстрел или какую-то часть унесла себе пехота на тыловые позиции, сейчас уже нет смысла обсуждать. Факт остается фактом. Рацион нашего взвода по-прежнему состоял из половины стакана воды. Максимум ребята смогли добыть себе пару галет.

Спали прямо так, на голой земле вдоль окопа – блиндажи просто не были рассчитаны на тридцать с лишним человек. Да и к тому же были заняты пехотой. Теплой одежды, спальников и прочего не было. Погода ухудшалась – начался противный дождь. Часть неба при этом была абсолютно ясной. Я лежал в трофейной дубленке, подложив под голову каску, и смотрел на прекрасное звездное небо Незалежной. Колено напоминало о себе при каждом движении, поэтому старался не шевелиться. Ребята массово кашляли. Пневмония не заставила себя долго ждать. Я знал, что после этого выхода свалятся все. Вопрос лишь времени.

К слову, о звездах – как житель мегаполиса, световое загрязнение в котором огромно, я редко могу насладиться красотой созерцания звезд, поэтому усыпанное ими почти без пробелов небо здесь меня завораживало.

Оно было прекрасным. Ни звуки арты, ни кашель и радиопереговоры не мешали мне наслаждаться звездами. А с другой стороны, я даже начал получать определенное тактильное удовольствие от крупных капель дождя, мягко падающих на лицо. Дождь, словно очищающий небесный душ, смывал с наших лиц весь ужас минувших дней. Бронежилет пришлось снять, так как пластины замерзли и можно было застудить себе все внутренности.

Два бойца и вовсе бредили от температуры и тряслись от озноба, но никто не жаловался. Таковы издержки любого конфликта.

Через пару часов меня вызвал один из командиров. Попрощавшись со звездным небом, я встал и прихрамывая пошел в командирский блиндаж.

Была поставлена задача вернуться под покровом ночи на прошлую позицию и небольшой группой проползти к позиции Ворона при поддержке пехоты. И если мы не сможем ее взять, то хотя бы уничтожим гранатометами. Уничтожение позиции создало бы для нас буферную серую зону, что являлось единственным правильным решением. Командование по рации требовало запрыгивать в окоп под прикрытием и вести ближний бой, но это физически было невозможно сделать.

Моя задача была прикрыть ребят, для чего мне вновь дали эту мобилизованную снайперскую винтовку. Оценив БК и забрав у части ребят их магазины, мы выдвинулись в ночь небольшой группой на выполнение задания. Кто-то еще спал, кто-то бредил, кашлял, но остальные провожали нас братскими взглядами, пока наша небольшая группа не растворилась в темноте и дожде на враждебной земле.

Мы выдвинулись вперед.

…Дождь сопровождал нас всю дорогу до крайней позиции, как будто пытаясь отговорить от нашей затеи. Погода не на шутку разгулялась. Моя трофейная дубленка промокла насквозь и вместе с ледяными пластинами брони тянула к земле. Наша небольшая группа дошла до позиции, мы коротко переговорили с пехотой и отправились медленными шагами в сторону этой проклятой лесной просеки, где нашли свою смерть разведчики соседнего полка. И где мы уже несколько дней безуспешно решали “территориальный спор” с противником.

Темнота поглотила лес. Нам приходилось останавливаться почти каждую минуту, чтобы ориентироваться. Фактически мы шли на ощупь. Пока старший группы сверял ориентиры, мы распределялись по периметру и просматривали в тепловизоры возможного противника.

Дорога занимала очень много времени. Шли с риском нарваться на растяжку, мину, засаду или выстрел из темноты. Часть пути решено было пройти ползком, чтобы подобраться к более-менее удачной позиции для выстрелов из реактивных огнеметов, известных как “Шмель”. Мое колено заныло сильнее всего за сутки. Я понимал, что, если отстану от группы, мне придется спрятаться в лесу до утра.

Мы поползли. Звуки вокруг полностью перекрывались шумом дождя, что нам было только на руку, так как противник боялся темноты. Но и обзор был нулевой из-за кромешной тьмы и дождя, поэтому, я не представлял, как ребята смогут произвести такой тяжелый и точный выстрел в таких условиях. Все вокруг слилось в один поток, и ползти нам приходилось, как и до этого идти, – на ощупь. Вода стекала по шлемам и каскам, попадая на лицо и полностью закрывая обзор.

Мы остановились перевести дыхание. Я опрокинулся на спину, полностью покрытый грязью, глиной и листьями. Начал пробивать озноб, вызванный сильным холодом. Может, и температурой. Я уже не понимал, чем.

Смотря на этот водопад с небес, я пытался отогнать противную и скользкую мысль о какой-то обреченности. Стараясь перевести мысли на что-либо иное, я внезапно вспомнил роман “Дюна” и отрывок из него: “Мир держится на четырех ногах: знание мудрых, справедливость великих, молитвы праведных, доблесть храбрых”. Если первые две вещи и не были присущи нашему командованию и этому месту, то последние две – вполне.

Молитвы праведных, обращенные к Богу ежедневно, поддерживают нас, а лишать мир доблести храбрых я не