Битва за Ленинград 1941–1944 гг.: подвиг города-героя в Великой Отечественной войне - Коллектив авторов

записал в дневнике: «Следом за генеральной уборкой города Ленсовет распорядился открыть парикмахерские. С трудом разыскали мастеров. А ведь нужны еще и дрова, электрическое освещение, одеколон. В теперешних условиях это проблема. Парикмахерская напротив Штаба на Невском. Отощавшие девушки в грязных халатах, одетых поверх пальто, в валенках с галошами, с посиневшими от холода пальцами. Белье грязное, со следами чужих волос. Одеколон “а-ля Ленинград” – 20 % спирта, остальное – хвойная вода. Однако освежает и даже запах у него приятный, бодрящий. Старушка-гардеробщица – типичный дистрофик. Опухшее лицо, голодные, беспокойные глаза.

Изредка в парикмахерской появляются довольно упитанные, краснощекие военные, в основном моряки и летчики. Садятся в кресло и начинают как ни в чем не бывало болтать с отощавшими девушками. Но большинство клиентов – ленинградцы. На них просто страшно смотреть. До того заросли и покрылись коростой грязи. Спутанные, давно нечесанные волосы на голове. Грязные клочья вместо бороды. Черные шеи и щеки, закопченные у огня “буржуйки”. Сядет такой пещерный житель перед зеркалом и с удивлением взирает, как постепенно бритвой и ножницами приводят его умелые руки в благообразный вид. Причешут, подстригут, побреют, спрыснут хвойной водицей, и, смотришь, новый человек выходит на улицу» [6].

К 1 марта 1942 г. в городе действовало 67 парикмахерских. Для Ленинграда этого было мало. В блокадном дневнике учителя А. И. Винокурова от 12 февраля 1942 г. читаем: «Был в парикмахерской. Она открылась в 12 час. дня, а через полчаса впуск желающих воспользоваться услугами парикмахеров был прекращен. Я оказался в очереди 19-м и поэтому освободился только к 3-м часам дня. Зав. парикмахерской сообщила, что в нашем районе вместо 60-ти парикмахерских работают только четыре, да и то с половинным количеством мастеров» [2, с. 226].

К 1 июля 1942 г. в системе районных коммунальных отделов (РКО) действовала 281 парикмахерская, в Ленбытпромсоюзе – 105, в Лентрудкоопинсоюзе – 16. На осенне-зимний период было решено оставить действующими лишь 180 заведений, в том числе 120 РКО, 50 – промкооперации, 10 – кооперации инвалидов [9, д.111, л. 5]. Впрочем, далеко не все из них являлись реально действующими. В одной из докладных записок (от 19 мая 1942 г.) А. Д. Карпушенко указал, что в Куйбышевском и Октябрьском районах из имеющихся 29 парикмахерских работали только 16, причем некоторые из них не открывались по нескольку дней. Один экземпляр этой записки был направлен заместителю председателя исполкома Н. Н. Шеховцову, а по Управлению издан приказ о срочном устранении недочетов в работе парикмахерских, обнаруженных при проверке [9, д. 56, л. 75 об.].

Одним из главных препятствий к налаживанию работы предприятий службы быта являлся недостаток электричества. Сделанный в октябре 1942 г. расчет необходимого количества электроэнергии для дежурных парикмахерских города на осенне-зимний период 1942–1943 гг. (при продолжительности их работы 13 часов) составлял, за вычетом работы при естественном освещении, 170 киловатт/ час. Технические возможности Ленэнергосбыта позволяли подключить к электросети 37 парикмахерских, но сделать это можно было только по распоряжению Ленгорсовета [9, д. 58, л. 87–88]. Соответствующим решением (от 26 ноября) исполком обязал управляющего Ленэнерго И. П. Карася выделять потребные 170 киловатт/час в сутки и провести подключение парикмахерских к сети не позднее первой половины декабря [7, с. 343].

Но в ходе проверки бригадой исполкома работы сети предприятий бытового обслуживания Октябрьского района выяснилось, что решение не выполняется. Как заявил один из докладчиков на заседании в Ленгорсовете, «мы начали кое-где включать, послали монтеров в парикмахерскую под рестораном “Москва”, самая культурная парикмахерская, они включили, а на другой день приехали монтеры Ленэнерго и обрезали нам провода, и не восстанавливают» [7, с. 366].

Решением исполкома от 20 ноября 1942 г. были установлены часы работы парикмахерских с 9 утра до 17 часов. Однако совершенно обычной являлась ситуация, когда мастера опаздывали на 10–30 минут или раньше прекращали обслуживание клиентов. Однако по озвученным на заседании исполкома данным, лишь в одной парикмахерской (Выборгского района) на основании указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г. работники были отданы под суд за то, что, пока клиенты сидели и ждали, маникюрша и дамский мастер ушли неизвестно куда [7, с. 336].

На заседании отмечалось также, что все парикмахерские Октябрьского района не обеспечены топливом, водопровод и канализация не работали, стирка и сушка белья производились прямо в помещениях, инструменты были грязные, дезинфицирующие средства не отпускались, машинки для стрижки волос не обжигались, дезинфицированных кистей для бритья парикмахерские с фабрики не получали, белье имело крайне неприглядный вид («застирано, кучи волос»). Внешний вид обслуживающего персонала отличался неряшливостью: волосы растрепанные, халаты грязные, а в некоторых парикмахерских мастера работали в пальто и шапках. Имели место мародерство и злоупотребления [7, с. 364].

Как свидетельствуют документы, ситуация в других районах города была похожая. Одна из мастерских Красногвардейского района получила 14 л керосина для освещения, при том что была подключена к электросети. Проверяющим объяснили, что топливо было израсходовано на подогрев воды, хотя имелась возможность воспользоваться для этой цели кипятильником. Очевидно, керосин из парикмахерских поступал на рынок, где цена его весной 1942 г. достигала 200 руб. за литр. С горожан же за завивку брали по пол-литра керосина. Именно тогда появилась поговорка: «Заходите с керосинками, выходите блондинками». За неимением лака для ногтей маникюрши доставали его сами, произвольно устанавливая и цены: от 1 руб. (в Смольнинском районе) до 5 руб. (в Куйбышевском). Даже когда появилась возможность обеспечивать лаком (который производился одной из артелей), маникюрши не советовали им пользоваться, ввиду якобы плохого качества («этим лаком только пэвэошницы пользуются»), и предлагали свой лак (по средней цене 3 руб.), а равно и растворитель для снятия лака (2 руб. 50 коп.). Парикмахер мог попросить за подкраску волос 40 руб. внести в кассу, а сто рублей – за материал – заплатить ему лично в руки. Особенно не любили парикмахеры посетителей, которые отказывались от одеколона, нередко разбавленного водой в пропорции 1:3, но отпускаемого по цене полноценного продукта (от 5 до 15 руб.). Освежающая жидкость для лица и вовсе на 98,1 % состояла из воды (оставшиеся 1,5 % представляли собой спирт-рек-тификат и 0,4 % – душистые вещества). Крем для массажа, расфасованный предприятиями «Ленпарфюмера» в стеклянные банки, покрытые пергаментной бумагой, мог простоять 5–6 месяцев, пока попадал в парикмахерскую. Упаковка многих банок, как было выявлено при проверке, оказалась попорчена мышами. Кровоостанавливающими средствами парикмахерские не обеспечивались, мастера использовали обычно раствор квасцов, приготовленный в парикмахерской, хранившийся в открытых бутылках, куда попадали мухи. Для очистки инструментов применялся карболовый или формалиновый раствор, но дезинфицировали после каждого посетителя только бритву, путем промывания в так называемой дезжидкости. Машинку же дезинфицировали только по требованию посетителя путем