Российский колокол №3-4 2020 - Коллектив авторов

Ксенофонтов монастырь впечатлял уже на подходе к нему. Огромная крепость, окруженная высокой стеной, перерастающей на вершине в стены монастырских построек, впечатляет своими размерами и каким-то божественным и величавым спокойствием. Расположен монастырь прямо на берегу моря, рядом с причалом. Древние ворота, сдержавшие и приступы средневековых пиратов, и турецкие набеги, обиты толстыми железными листами. Войдя в монастырь, ощущаешь, что ты в ином мире. Все вокруг, каждая часть двора, любая, самая незначительная постройка дышит духовностью.

Поднявшись в архондарик (гостевые покои в монастыре), отец Ефрем представил нас монаху, и он по традиции угостил нас ципурой (виноградная водка) и лукумом. Мы будем жить у него в ските, он повел нас показывать монастырь. Священник поведал легенду о монастыре, о святых, живших в нем в далекие времена. Рассказ отца Ефрема был обширным и живописным, и нам не пришлось задавать вопросы. Молча ходили мы за ним и с благоговением слушали. Экскурсия длилась два часа, которых мы просто не заметили. Отец Ефрем как-то неожиданно для нас распорядился послушнику: «Пойди подгони машину, пора домой». Послушник удалился, а мы пошли в архондарик за вещами. Здесь нас ждал старенький, но ухоженный микроавтобус Volkswagen.

Дорога в скит была проселочной и поднималась в гору. Несколько крутых поворотов, и мы оказались у ворот, за которыми в глубине двора стояла двухэтажная постройка. Это и был скит, его лет тридцать назад построил Эзекиль, бывший до приезда на Афон архиепископом Австралии. После смерти Эзекиля скит перешел в управление отца Ефрема, который содержал его в абсолютном порядке. Тут трудились шестеро монахов: кто на оливковой плантации, кто на огороде, кто на пасеке. Дела в ските кипели.

Нам показали наши кельи. Разложив вещи, мы спустились в архондарик. Двое монахов накрывали стол в трапезной. Зная гостеприимство отца Ефрема, я ожидал по крайней мере византийский прием. Но каково было мое удивление, когда на столе я увидел гороховый суп, хлеб, по одному яблоку на человека, красное вино в старинном сосуде и воду!

Пообедав, монахи ушли работать. Отец Ефрем вышел во двор встретить монаха из монастыря Святого Пантелеймона (русский монастырь). Монах прибыл за консультацией по пчелам. Английского он не знал, по-гречески говорил крайне плохо, и отец Ефрем позвал меня на помощь. Монах из русского монастыря обрадовался тому, что я говорю по-русски, и в течение часа мне пришлось переводить урок пчеловодства, который отец Ефрем провел блестяще! Монах был говорлив, часто просил меня переспрашивать вопросы, то ли проверяя правильность моего перевода, то ли не доверяя словам отца Ефрема. По ходу он рассказал мне, что сам молдаванин и что от греков часто трудно получить правильный совет. Шебутной такой старец, подкупающий своей улыбкой, не сходящей с лица.

Проводив монаха, отец Ефрем ушел. Мы остались втроем и, предоставленные самим себе, гуляли по территории скита, изучая хозяйство, сельхозинвентарь, всякую утварь, находящуюся в распоряжении монахов. Тимос, как самый частый посетитель Афона, заметил, что нам придется туго: монахи афонские в Великий пост едят раз в день, и нам придется голодать. Я знал, что Тимос прав, и стал думать, как поступить.

К вечеру монахи собрались в ските, и нас позвали на службу. Здесь же, на первом этаже у лестницы, ведущей на второй этаж, была дверь, войдя в которую мы оказались в крохотной церкви: ухоженной, уютной, красивой, с деревянным иконостасом, украшенным тонкой резьбой. Света в ските нет, потому как афонцы отказываются от каких-либо удобств. Нет тут ни телевизоров, ни радио, ни компьютеров – ничего, что мешает монаху молиться и работать. Служба шла при свечах и длилась часа три. Утомленные дорогой, голодные, мы разошлись по своим кельям спать.

В ранний час нас позвали на утреннюю службу. Наскоро умывшись, мы отстояли всю службу, после которой нам предложили кофе. На всякий случай я попросил хлеба. Ефрем, скрывая ухмылку в своей огромной седой бороде, распорядился дать. Монах принес две большие булки хлеба и положил их в трапезной. Подозвав меня, он моргнул мне глазом и показал на банку с маслинами. Поднеся указательный палец ко рту, он дал понять, чтобы я не проболтался. Все монахи обожали Ефрема так, как дети любят своего отца. Но монах, исполняющий и обязанности повара, понимал, что для нас, светских, будет трудно ничего не есть. Да и Ефрем это знал, но он не мог нарушить монастырскую традицию и распорядился, чтобы монах нам дал эти маслины.

Монахи разошлись по рабочим местам. А отец Ефрем предложил продолжить знакомство с монастырем. По дороге, беседуя с Ефремом, я обратил внимание на кусты дикой спаржи, растущей под деревьями вдоль дороги. В монастыре провели часа два. Долго и с интересом рассматривали фрески, иконостас, любовались убранством храма. И, конечно же, знаменитыми мозаичными иконами Св. Георгия и Св. Дмитрия Солунского.

В полдень покинули монастырь и вернулись в скит. Перед уходом я зашел в монастырскую лавку, где можно было купить иконы, открытки, четки, книги. Отобрав открытки с изображением икон монастыря, я попросил полиэтиленовый пакет. По дороге в скит отдал открытки Николаю, а пакет сунул в карман. В том месте, где я видел дикую спаржу, сказал отцу Ефрему, что пойду через лес и приду в скит позже. Отец Ефрем с Николаем и Тимосом продолжили путь, а я окунулся в лес и стал собирать спаржу. В этом деле у меня мало соперников в Афинах.

Мой сосед научил меня собирать съедобные травы. Дикие растения в Греции – удел гурманов. А спаржа – пища богов. В Афинах, если сможешь собрать 200–300 граммов дикой спаржи, это большой успех. Ну а на Афоне, который не зря называют садом Богородицы, – все необычно. Зайдя в лес, я обнаружил столько кустов спаржи, что за полчаса собрал пару килограммов и вернулся в скит. Застал отца Ефрема с Николаем и Тимосом за чашкой кофе. Показал свою добычу. Отец Ефрем, улыбнувшись, назвал меня хитрецом: «Теперь понятно, зачем ты купил столько открыток! Чтобы получить пакет. Ну пойдем на кухню».

Он дал мне кастрюлю, показал, где что лежит, и вернулся к моим кумовьям, чтобы продолжить беседу. Я остался на кухне. Помыв спаржу, опустил ее в большую кастрюлю и залил водой вровень со спаржей. Прокипятив, выложил все в два отдельных блюда. Одно заправил оливковым маслом, выжал лимон и посолил. Во второе масла не добавлял – в пост монахи не употребляют даже постное масло, все готовится на воде. За обедом монахи отметили мое кулинарное мастерство.

Так прошло три дня.